Історія подана мовою оригіналy

Мы находились дома, когда у нас в Трехизбенке все началось. Оно начиналось с моста, его начали перекрывать, потом взорвали, начали стрелять. Было страшно… Мы не верили в это, думали, что скоро всё закончится, а оно продолжалось каждый день по нарастающей.

А мы еще живем на лугу, и все стрелялось, летало между нашими домами. Это было страшно, потому что мы живем очень близко от линии разграничения.

К нам прилетало, взрывало все. У нас вылетели окна, побило крышу.

У нас пропала свекровь. Сейчас она в розыске, и мы не знаем где находится.

Она жила недалеко от нас, уже не могла себе готовить кушать. Мы носили ей еду, муж помогал, рубал дрова, чтобы было чем топить, потому что у нас не было газа. Однажды мы пришли, принесли кушать. Смотрим – еда стоит, дрова не стоплены. Мы кинулись вызывать участкового. Ее нет уже четвертый год. Нам звонят, спрашивают, у мужа брали ДНК. Ей было 63 года.

Война не принесла нам ничего хорошего. Моей маме 85 лет, ей до войны отрезали ногу, она в коляске. Дети на той стороне, приехать не могут. У нее сын там, внуки.

Сюда бояться ехать, а сейчас еще с документами непонятно что. Раньше мама ездила к ним в гости проведать, а сейчас – нет. Там умерла моя двоюродная сестра одна, вторая. Такая психологическая обстановка напряженная. Тяжело…

Разговариваем только по телефону и все. Мама понимает, что неизвестно – увидит их или нет. Сейчас у нее кризис, давление. Она об этом все время думает, понимает, что уже конец жизни. Говорит: «Неизвестно когда это все закончится». Тяжело все…

Работы у меня здесь не было. Муж работал на базе отдыха. Но там были сильные обстрелы, и он работу потерял. Потом устроился в садик кочегаром, но это временная работа, сезонная. Он стоит на бирже. Сажаем огород, есть своя картошка, излишки продаем.

Сейчас мы чувствуем себя в безопасности, но хочется, чтобы это все скорее закончилось, наладилось. Хотя понимаем, что не будем жить как раньше. Мы все это понимаем. Но хочется, чтобы приезжали дети, чтобы был мир.

Я вообще сомневаюсь, что здесь будет работа.

Раньше у нас здесь была туберкулезная больница, туда можно было устроиться работать. Хоть санитаркой, хоть медсестрой, но можно было кем-то устроиться. А сейчас все разрушено.

Люди умирают, молодежь вся выехала. Остались старички. Угнетает то, что, у нас сосед и бабушка, а дети с той стороны не смогли приехать на похороны.

Тяжело, когда понимаешь, что не можешь приехать и похоронить родителей. Село вымирает.

Все зарастает бурьяном, заводятся лисы.