Історія подана мовою оригіналy

Как учительница в Харькове продолжает вести уроки из подвала

Вечером 23-го февраля на сессии с психологом мы обсудили, что мне страшно и тревожно, я боюсь войны. В 5 часов утра 24-го февраля я проснулась, — «черт, это не фейерверки, это точно не фейерверки», — подумала я и начала проверять рабочие чаты и диалоги с друзьями. Все писали одно и то же: «Вы тоже это слышите?» Я разбудила моего молодого человека Сашу, показала ему новости со словами: «Смотри, Путин объявил о начале «спецоперации». В городе началась паника.

Мэр города, Игорь Терехов, объявил, что все учебные заведения уходят на две недели каникул. Первая неделя была самой тяжелой: никто не понимал, что делать, что будет дальше. Я не думала, что в 23 года узнаю правило двух стен: одна защищает от взрыва, другая – от осколков.  

Моя подруга уехала к родителям в Польшу спустя восемь дней войны. Сейчас в ее доме в Харькове нет окон. Мои родственники живут в 8-подъездном доме в Харьковской области, уже два подъезда в доме разбомбили. Мои друзья ездят в Северную Салтовку, к бабушкам и дедушкам, развозят еду.

Есть полностью оккупированные территории, гуманитарные конвои до них не доходят, их расстреливают. Один мой товарищ записался в территориальную оборону и уже погиб. 

Мы сначала думали прятаться в метро, но там, где работает Саша тоже безопасно, это бар в подвале дома — бывшее бомбоубежище. Даже если снаряд попадет в дом, мы выживем. До войны Саша работал тут шеф-поваром. Нас тут 18 человек, две собаки, пять кошек, крыса и белки. Мы сдвинули в зоне гостей два стола, положили куртки, одеяла и спим. Еще бы душ и было бы совсем отлично.

Саша готовит еду, чтобы кормить людей в метро. Готовят тут, где мы живем, потом развозят ребята горячую еду.  Тут небольшая кухня, максимум два-три человека помещается. Продукты привозят. Оформили волонтерские организации, поставки продуктов. Саша с ними пару раз в день связывается, пишет сколько порций удалось приготовить из тех объемов, пишет, чего еще не хватает и что нам необходимо. 

Я продолжаю преподавать для младших классов и готовлю старшеклассников к экзаменам. У меня есть ученики, которые живут на временно оккупированных территориях, например в Малых Проходах. 

Младшим преподаю математику, украинский язык, чтение, природоведение. Мы с ними много разговариваем. Старшеклассников готовлю к государственным экзаменам. Министерство образования предложило провести их в диджитал-формате, поэтому мы продолжаем готовиться. 

Дети, которые уехали, с ними тоже продолжаем заниматься. Старшеклассники, кто уехал, сейчас стараются обосноваться на новом месте, берут дополнительные языковые курсы. Родители сейчас оплачивают занятия не в полной мере, но большинство поддерживают, насколько могут, чтобы покрывать часть зарплаты. 

Школа частично сохранила зарплату. Команда на 70% восстановила работу,  среди моих знакомых многие ведут бесплатные уроки, по украинским телеканалам также транслируют уроки для детей в определённое время.

У нас школа частная, мы за демократию внутри нашей маленькой коммуны, голос ребёнка у нас равен голосу взрослого, а детям, помимо основных навыков, мы сильно прокачиваем софт-скиллы. Часть уроков подкреплена интерактивными всякими заданиями в формате презентаций, мы работаем с презентациями и с учебниками. Показываю им материалы через демонстрацию экрана. Мы работали в ковид и в таком формате, как ни странно, но есть за что поблагодарить карантин — у детей уже развиты эти навыки.

Многие родители моих учеников переживают за психику детей. Концентрация внимания у них сейчас снижена, мы часто останавливаемся, обсуждаем войну с ними, обсуждаем обстановку в Харькове и то, как тем деткам, которые уехали временно за границу, помогают жители других стран. 

Чтение идёт хуже, потому что требует высокой сосредоточенности. Я сейчас стараюсь вообще забить на ошибки, могу дать кратенький комментарий, я и до войны работала с детьми по методу бургера (хорошее, плохое, хорошее), сейчас акцент делаю на хорошем. Им очень помогают уроки, родители благодарят, а дети рады видеть знакомые лица учителей и возвращаться в свою зону комфорта, для них это привычно, часть их жизни.

Уроки провожу каждый день в течение 5 часов: 3-4 часа работаю с младшими классами и 1-2 часа со старшеклассниками. Дети позитивно настроены, у них боевой дух посерьезнее чем у нас. Спрашивают про город: где я была, что видела, интересуются, в безопасности ли я. Они верят в победу, верят в Украину, в нашу страну. Ждут возвращения домой.  

Родители младших присылают домашнюю работу фотографиями в месенджерах.  Я обычно проговариваю детям в процессе урока и мы сразу на месте, в Paint делаем работу над ошибками.

Я еще нашла книжку, по которой можно построить позитивное подкрепление (насколько это возможно во время войны), им очень понравилась. 

Я не знаю, на сколько затянется война и восстановление нашего государства. Я знаю, что пропаганда Путина провалилась. Его скоро свергнут, победа будет за Украиной.

Мы живем тут всю жизнь. У нас точно нет фашистов. В отличие от россиян, я могу выйти на площадь с плакатом против Зеленского, максимум, что сделают полицейские – подойдут ко мне и спросят, как у меня дела. Никто меня не заберет в автозак, и я не вернусь через неделю с синяками. 

Большинство моего окружения – средний класс. Хорошо ели, ездили на море, мы планировали поехать заграницу. Когда война закончится, мы будем супер-крутыми украинцами и поедем путешествовать. 

Как и мои ученики я верю в нашу победу. Я такая позитивная, что заказала куртку и кроссовки на весну. Потому что жизнь продолжается — да, война, да, взрывы, но жизнь продолжается.

История передана в Музей службой поддержки Helpdesk.media