Історія подана мовою оригіналy

Когда началась война, Наталья Петровна с мужем потеряли работу. Они переехали, чтобы не жить под обстрелами, но убежать от войны насовсем им не удалось. Их маленькая внучка знает, что такое бомбежки, потому что слышит их каждый день

Мой муж умер три года назад. У нас трое детей, уже и внучка есть. Мы жили в Новоселовке, а переехали в Новгородское – думали, что туда не долетит, но долетало. Мы с детьми прятались в подвале, потом купили здесь дом. 

До войны я на работу ездила в Ясиноватую, муж на железной дороге работал. Все было хорошо, все у нас было, потом дети родились, мы все себе могли позволить. А сейчас, конечно, прижало. Тем более - мужа нет.

Когда все начиналось, я не поняла ничего. Мужу надо было на работу в ночь, он пошел на электричку и вернулся: сказал, что ее не будет. А перед этим по трассе ехала колонна танков километров на пять длиной.

Грохот стоял ужасный. Мы смотрели - и не могли понять, что это и куда оно едет. Потом начались перестрелки, начали бомбить Ясиноватую.

Месяца четыре мы без денег сидели: зарплаты не было, детских не было. Потом я начала оформлять детские в Торецке. Муж больше года сидел дома, нам запретили ездить на ту сторону, и мы остались без работы.

Получали помощь от Фонда Рината Ахметова. Большую роль сыграла она тогда. Были сахар, мука, моя детвора ела каши. Позже помогал Каритас: химию привозили, памперсы. Детям было тогда лет по пять, и я все отдала соседке – она тогда родила малыша. Давали нам и продуктовые наборы от Красного Креста. Даже сейчас помогают: я вот в том году от Красного Креста получила денежную помощь - сразу детей одела на зиму.

Хочется забыть те дни, когда просто вечером детей укладываешь спать, и через два часа начинают стрелять. Ты хватаешь их и бежишь в подвал.

Нам повезло: у нас ничего не повредило, а у соседа через три дома выбило полностью ворота. Мы ночевали у соседей в подвале почти всей улицей, днем есть готовили, пока не стреляли. Свет был. Перебивали раз зимой, а так - нормально. Но хотелось бы спать не в подвале на сырой земле.

Я одного хочу – чтоб это закончилось, чтоб дети счастливо жили, забыли это все и не вспоминали. У меня внучке два годика. Мы с ней идем, начинают стрелять - и она: «Бабушка, бух!» Я говорю: «Да, тебе два года, и ты уже знаешь, что такое «бух!» Этого, конечно, не хотелось - чтоб они это слышали и знали об этом.