Історію подано мовою оригіналу

Во время обстрелов Татьяна с детьми спускалась в погреб. Они не были уверены, что это их спасет, но там было немного спокойнее

Война застала нас дома. Это же утром все началось. Был страх. Дочка старшая с семьей из своей квартиры к нам пришли в частный дом. Как-то раз она лежала с дочкой на диване, а я сидела. Слышу – какое-то шуршание, и взрыв. Это когда у нас в Николаеве новый вокзал обстреляли. А я сижу и думаю: «Господи, хоть бы они не услышали и не испугались!» И дочка мне говорит: «Мама, что это было?» – «Наверное, ракета». Я сидела тихонечко, чтобы они не испугались. И дочка сказала, что у меня неадекватная реакция. 

Первое время мы бегали в погреб в летней кухне. Туда спустили стулья, теплые вещи, подушечки, чтоб сидеть. Спускали туда лампу настольную, обогреватель. 

Потом обе дочери уехали в Италию. Только разными путями, в разные города, к разным людям. Старшая – к куме, а младшая – к двоюродной сестре своего мужа. А мы тут остались. И потом уже у нас бомбанули… Линия высоковольтная упала, и я уже не смогла оставаться. 

Дети нас с мужем уговаривали, чтоб мы выезжали, но муж не хотел оставлять дом. Моей маме 94 года. Я сама залазила в подвал и сидела. Там, вроде, спокойнее казалось. А мама - в доме. И я чувствовала себя скотиной из-за того, что оставила родного человека. А дети туда бегали, просто чтоб им было спокойнее. 

Дети сказали: «Уезжай хотя бы ты с бабушкой, чтоб мы хоть за тебя не волновались». Сначала я сопротивлялась. Не верилось, что такое будет долго. Я говорила, что россиянам дадут пинка – и они покатятся отсюда. Но потом мои дети стали плакать и просить, чтоб хотя бы я выехала.

Заказали машину. Маму еле вывели, еле посадили туда. Нас отвезли к сестре в Березанку. Мы даже не думали как беженцы оформляться. Нам казалось: посидим неделю-две, максимум – месяц, и домой вернемся. Но потом мы оформили маме карточку «Приватбанка», чтоб туда пенсия приходила и помощь, две тысячи гривен. 

Я не могла поверить, что, прожив 64 года, я в своей стране буду оформляться как беженка. Еле я эту процедуру выдержала. Аж расплакалась. 

Мы получали сухпаек от Фонда Рината Ахметова. Мне понравилось, что там есть список и на каждом пайке – наклейка, что это не для продажи, а помощь. Потому что первое время люди, которые выдавали помощь от других организаций, подворовывали гуманитарку, нечестно раздавали ее беженцам. Но я особо не ходила ничего добиваться. Что давали, то и давали. Спасибо, что мы хоть все это не покупали. 

Когда я выехала, к мужу первое время внук перешел. Внуку старшему 24 года. Его муж и будил, когда были обстрелы, и пытался все-таки загнать в погреб. Но внук все время отказывался туда ходить - говорил, что хочет спать. А уже позже, кажется, в июле поехал в Киев. Мой муж говорил, что последняя бомбежка близко от нас была и очень слышно было. И бравада у внука, видимо, тогда уже прошла. Нервная система не выдерживала этих бомбежек. Да и дочка настояла, чтобы он в Киев уехал. 

А пока внук не уехал, помогал деду. И тому было о ком заботиться, не так много плохих мыслей было. Конечно, был страх, но дед держался перед внуком и не показывал свою боязнь. 

А прятались они… Один - за гардеробом, а другой – за комодом в спальне. Сидели там и друг друга поддерживали.

А мы тут днем уже никуда и не бежим, сидим в кухне. Сегодня ночью бомбили нас. Близко. Я сплю рядом с мамой в отдельной комнате. И было два взрыва. Я проснулась, за книжный шкаф уселась. Я там себе стелю одеяло. Маму попросила, чтоб лежала тихонечко. У нее кровать дальше от окна, а моя - прямо под окном. 

В таком возрасте, 64 года, когда пугаешься, то сердце уже шалит. Когда вот так ночью перетрясет, то утром я уже - как выжатый лимон. И понимаю, что уже все, тишина, мы выжили. Но от этих стрессов нервная система уже так срабатывает, что я бы просто легла, руки вытянула и лежала, тупо уставившись в какую-то глупую мелодраму. Но я встаю и понимаю, что надо двигаться, улыбаться и жить дальше. 

Кто дал право россиянам идти сюда и устанавливать свои правила? Откуда у них к нам такая ненависть? Как можно такое посеять по всем их душам? 

Что надо было им говорить все эти годы, чтобы они пришли к нам и такое творили? Я не могу вообще этого представить! У меня до сих пор в голове не укладывается! 

Знакомая у мужа есть из его поселка под Луганском, которая теперь живет под Мурманском. Она не верит, что это они на нас напали. Такие гадости писала мужу! Мол, мы терпели, жители Донбасса, а теперь вы терпите. Да кто вас трогал?! Это же вы, россияне, туда пришли. Не украинцы же Донбасс бомбили. Наши отвечали, и это правильно. Это наша земля, и мы должны отстаивать каждый свой метр. 

Мой сводный брат, который в Москве, говорит: «Я бы хоть сейчас выехал в Украину. Я ненавижу этих русских!», но пока не может выехать. Я верю, что все закончится. Я всегда говорю, что будет победа. Надо только, чтоб мы верили и посылали во вселенную все хорошее: веру, защиту нашим ребятам, которые борются за нас. Ведь мы, благодаря им, утром можем выпить чашку чая в спокойной обстановке. 

Мы победим – я на сто процентов уверена. Говорю мужу, что нам, пенсионерам, это все надо просто переждать, пережить. И перетрястись, конечно. А что делать? Хотим, чтоб дети мои прибыли, чтоб мы шашлык сделали и рядом все были. Так по ним соскучилась! Все будет хорошо. 

Будущее я вижу в свободной Украине. Все отстроится. Главное, чтоб от этих бомбежек люди не страдали, а дома все отстроятся, еще и будут красивее и лучше. Я в это верю. Люди немножечко поменяются. 

Мне хотелось бы, чтоб люди не были такими зависимыми от денег. Чтобы поняли, что все-таки та любовь, которая сидит в сердце, должна проявляться, пока ты жив, пока кто-то рядом с тобой. 

А те, кто у власти, осознали, что они должны работать для блага Украины, а не для блага своего кармана. Вот такого хотелось бы. Чтоб у ребят, которые вернутся с войны, психика была крепкая, чтоб они не спились, чтоб нашли себя в жизни. И чтоб государство им помогло, чтоб не бросило их на произвол судьбы. Чтобы жены их не бросили. 

Дочери муж, мой зять, пошел воевать. Сказал: «Я не могу сидеть дома». Я так плакала! Я желаю, чтобы государство наше, которое в этой войне выстоит, не забывало их, помогало им. Главное – чтоб был мир.