Історія подана мовою оригіналy

Несколько дней семья с маленькими детьми буквально прожила в ванной в харьковской квартире и не выходила из дома. 

24 февраля мы были в квартире, когда услышали звуки взрывов, а дальше все узнавали из телефона, из новостей, из соцсетей.

Очень страшно было, когда прямо над домом летели бомбардировщики. Они издают очень специфические звуки.

Взрывы чуть отдаленнее были. Страшно, в первую очередь, за детей. Учитывая, что у меня возраст пенсионный, все мысли, конечно, о детях.

Мы восемь или девять суток просидели в ванной комнате вместе с маленькими внуками, которые, как сумасшедшие, бежали туда из коридора. В комнатах мы им вообще не разрешали находиться, чтобы стекла на них не попадали.

Когда они из коридора бежали с криками о взрывах и самолетах, о бомбардировщиках, то пулей летели в ванную, залезали в нее и закрывали головы, чтобы плитка не посыпалась на них.

Мы вообще из дома не выходили. Было очень много историй, когда даже машины попадали под обстрелы, потому было страшно выходить.

На тот момент было электричество, только лифты отключили сразу же. У нас запас продуктов какой-то был и в холодильнике, и в морозилке. Семья большая, поэтому на неделю-другую еда у нас точно была. Дочка как минимум раз в неделю закупала продукты: крупы, макароны, консервы, консервацию. Хлебцы были, их покупали на всякий случай.

Но мы все же решили выехать. Если учитывать расстояние от Харькова до Полтавы, которое обычно занимает два часа езды, то мы ехали двенадцать часов без остановок. Как минимум было четыре колонны. Машины настолько были впритык одна к другой, что даже в туалет не могли съехать. Мы детям пить не давали и сами не пили, просто чтобы доехать без остановок.

Мы выезжали из Харькова под обстрелами. На выезде из города были взрывы. Из машины не видно было, а на звук – где-то рядом. Как раз этот район обстреливался.

Нам не хотелось далеко уезжать, поэтому приехали в Полтаву, потому что она ближе всего к Харькову. И у нас еще дедушка оставался на тот момент в Харькове, он категорически не хотел выезжать, а мы не хотели быть от него далеко. Он приехал через два месяца.

Поначалу дети были зажатые. Когда мы переехали в Полтаву, они очень долго отходили. На каждый стук железной входной двери реагировали: пугались и бежали в коридор. Очень долго такое продолжалось, месяца полтора точно.

Да и мы тоже бежали, тоже пугались, пока не привыкли, что это дверь. Потом вроде бы начали немного успокаиваться. А до того от каждой сирены тоже бежали в коридор.

Но даже когда начали гулять с детьми на улице, понемногу расслабляться, в какой-то момент прозвучал гром – с тех пор моя младшая внучка жутко его боится. В первый раз она спряталась под стол и долго там сидела. Мы не могли ее очень долго оттуда вытянуть, успокаивали. С тех пор она панически боится громких звуков и грома.

Нам, конечно, тяжело - только внуки стимулируют как-то. Людям пожилого возраста сложно на старости лет скитаться: и работать не могут, здоровья уже нет. Мы же всю жизнь работали для того, чтобы была квартира, жилье для детей и так далее. И вдруг остались на старости лет без своего угла, без нажитого, как говорится, непосильным трудом. А ведь каждая мелочь давалась не так просто. Да еще и пенсии маленькие. Психологически очень тяжело.

Наше жилье в Харькове целое, но там проблемы были с отоплением и горячей водой. Поэтому решили пока здесь оставаться.

Иногда надежда есть, что вот-вот все закончится. А когда начинаешь все анализировать, сравнивать – такая паника наступает, что конца и края этому не видишь. Поэтому трудно сказать, когда война закончится. Но я очень хочу, чтобы все это закончилось, чтобы начали отстраивать наши города.