Історію подано мовою оригіналу

Из семьи никого не осталось. Мать умерла уже в оккупации в марте, а больше никого нет. Мне 58 лет. Мне нужно было выбираться из дома, потому что с 2014 года я помогал 79-й бригаде. А когда началась оккупация, то «добрые» люди сдали меня: сказали, что я за Украину, и мне пришлось выходить пешком оттуда. Мне позвонили и сказали: если я через десять минут не уйду, то мне не поздоровится. Сейчас я в Киеве. 

Не хочется даже вспоминать. Ничего хорошего. Поначалу сутками не спал, все бежали куда-то. Выходили, кто как мог. Очень было страшно. 

Я на пятый день войны выходил из Мариуполя сам. Поразило то, что люди, которые были за «русский мир», потом начали понимать, что такое Россия. Люди делились между собой тем, что имели: кто хлебом, кто картошкой. Беда сплотила людей.

Я хотел бы видеть Мариуполь таким, каким он был раньше.