Історія подана мовою оригіналy

Наталья Леонидовна с семьей проживает в поселке Зайцево и очень хочет, чтобы всё закончилось. Последние семь лет войны изменили ее отношение к жизни, к людям. Несмотря на полученную травму, когда в 30-ти метрах от нее упала мина и оглушила ее, женщина с оптимизмом смотрит в будущее.

Война началась тогда, когда стали бомбить Славянск. Я работала в Никитовке на почте. Мы с девочками очень переживали, потому что все показывали по телевизору. И как погибали люди, и как погибали дети. Мои дети тогда были маленькие – 8 и 10 лет. А потом поставили блокпосты. В Майорске без конца менялся флаг – с утра российский, вечером украинский. Творилось непонятно что. Но полетели самолеты, начали разрываться мины, был взорван мост в Дзержинске [Прим.: совр. Торецк] и тогда все началось. Мы поняли, что все изменилось. До этого мы спокойно жили, дети ходили в школу, мы на работу. Но потом в один момент все оборвалось.

У нас в огороде стоит железный бак, мы в него закачивали воду и поливали огород. И благодаря ему я до сих пор живу и дышу. В 2014 году я вышла в огород, был август. И тогда бомбануло! В 30-ти метрах от меня упала мина! Меня сильно оглушило, но врачи сказали, что это контузия. Теперь я глухая, хожу со слуховыми аппаратами. Я получила шок. Но никуда не обращалась. Все позвенело, попищало и все.

Но с каждым годом становилось хуже и хуже. И вот сейчас прошла обследование. Мне врачи приписали два аппарата, но так как денег не хватает, а аппараты слишком дорогие, то я насобирала денег только на один и сейчас хожу с ним. И вообще, когда я снимаю аппарат – у меня начинается жизнь, мне везде тихо и спокойно.

В 2014 году дети были еще маленькими. Когда мы посидели с ними то в гараже в яме, то в подвале (было лето), начались сопли, кашель. Приехал мой брат и забрал их к себе в Дружковку. А мы с мужем остались здесь. У них в квартире две двери, первая железная. Но поначалу если дети слышали какой-то шум или громкий звук, они прятались под диван.

Скоро одному будет 18 лет, а второму 16. Они идут на улицу, а у нас в любой момент что-нибудь может прилететь.

Наш дом частично пострадал. Мы крышу перекрывали дважды. Стекла стеклили раз десять. Соседу прилетело в коридор, а к нам осколок упал перед кухней, перебил воду. В доме было воды по колени, они вся шла от соседа к нам. Прошлым летом стреляли с утра, и прилетело к нам. Сожгли сарай со всем на свете. Это было 13 сентября. У нас там хозяйство было, куры, на зиму заготовленные дрова, уголь был. Это было 7 часов утра. То есть, мы встали и всё полыхает. Пока пожарные приехали… Сейчас половина огорода пустая.

За эти семь лет дети поменяли четыре школы – у нас здесь была, в Опытном, две в Дружковке. Везде друзья, везде знакомые. Сын в этом году поступил в Харьков. Учится при МЧС. Конечно, финансово война на нас повлияла. У нас сейчас работает один папа.

И то, сегодня зарплата есть, на следующий месяц её нет. Учёба в Харькове платная. Как-то перебиваемся. Чуть-чуть своих курочек завели, где-то яичко, где-то пошла, бабушке с дедушкой что-то сделала, они там 1,5-2 литра молока дали. У меня до войны был стабильный доход, я работала на почте. У меня был аванс и зарплата, то есть все было нормально. Сейчас я нигде не работаю. И дети уже выросли, у них уже запросы побольше, чем раньше.

Мечтаю, чтобы быстрее всё закончилось. Чтобы была какая-то определенность. Потому что сегодня так, завтра так, а послезавтра так… Постоянства нет. Я с аппаратами хожу. Вот так вот стою во дворе, где-то пули полетели, а меня за шкирку схватили и оттащили, потому что я их не слышу. И как-то так хочется уже мира, уже ничего не хочется. Только, чтобы была стабильность.

Я стала сильно и по-взрослому все воспринимать. Не на свои 44 года.