«Когда нельзя было высунуть нос из подвала, я не знала, что с дочкой»

Історія подана мовою оригіналy

Во время авианалетов Ирина Валерьевна понимала, что спасения нет никому. Она надеялась только на Бога и на счастливый случай

У нас семья – я, муж и две дочери.  Мы работали, дети учились. В начале войны мы находились в Мариуполе. Старшая дочь была студенткой Киевского университета и находилась там. 

Если честно, никто из нас до последнего дня не верил, что это будет. Поэтому мы поняли, что это случилось, когда на окраинах Мариуполя уже стреляли. Дочка была в Киеве, и я видела, что там происходит, как рушатся дома. Было очень страшно. 

В первую очередь я думала не о себе, а сильно испугалась за старшую дочку. Мы надеялись, что она сможет приехать, но взорвали железнодорожные пути, и подъезд к Мариуполю был закрыт. Ее друзья разъехались по домам, а она осталась. Но когда все началось в Мариуполе, я была рада, что она осталась там. 

Я на улицу вышла, пошла в магазин - все вокруг серое, все черное. Очень страшно.

У нас были крупы какие-то, тушенка, с едой было более-менее. Лекарства были про запас. Самое тяжелое, что не было связи. Чтобы позвонить дочери в Киев, я минут 40 шла в центр города, к офису «Киевстара». Это было во время стрельбы. Когда были сильные обстрелы и дней десять нельзя было высунуть нос из подвала, я не знала, что с дочкой, а она не знала, что с нами. 

Было очень холодно. На улице минус 10, а в квартире - минус два. Мы были постоянно одетыми. Готовили на кострах, всем подъездом, дружно таскали дрова. Шутили, что пикники на природе никогда не будем устраивать.

Авианалеты - это самое страшное: просто такой физический страх. Ребенок рядом, но я понимала, что даже если накрою ее собой, это не спасет. Мы в эти моменты молились своими словами, и так выжили. Во все окна мы поставили иконы.

Наше жилье, в принципе, осталось целым, но это большая редкость. Когда мы в моменты затишья выходили искать воду и видели, что творилось вокруг, наш двор казался оазисом. Все вокруг было черное, сгоревшее, разрушенное. Вдалеке пылали пожары, тушить их было нечем. Пожарных машин не осталось, да и воды не было. Шокировало также много трупов вокруг.

У нас своей машины нет, поэтому в самом начале мы не выехали. Но никто не знал, что будет так страшно. А когда уже было невозможно выехать, мы пережили весь этот ужас там. Нам помог сосед. Они выехали раньше - спонтанно, голые босые. Он вернулся за своими вещами и подобрал нас. Вся машина была забита вещами, и мы особо не видели дорогу, только слушали комментарии водителя. 

Блокпостов было где-то полсотни. Машину осматривали, иногда доводилось ее разгружать. Многие знакомые рассказывали, что попадали под обстрелы, но у нас такого не было. Мы выехали в Запорожье.  

Знаете, как в кино, когда люди выходят из горящего самолета, падают на землю и целуют землю? У меня было такое же чувство. 

В Запорожье нас очень хорошо встретили. В тот же вечер мы сели на поезд и приехали в Киев к дочке. Пока живем здесь.

Очень хочется надеяться, что скоро закончится война, и мы вернемся в свой Мариуполь.