Історія подана мовою оригіналy

Директор мариупольской школы выбралась из оккупации и узнала, что не все ее ученики выжили. О судьбе некоторых из них и вовсе ничего не известно

Мне 48 лет. Я жила в Мариуполе. Работала директором шестнадцатой школы. В школе был хороший коллектив. Мы участвовали в проектах, получали гранты. Мои коллеги вспоминают нашу работу с теплыми чувствами. Когда началась война, мы перешли на дистанционное обучение. Представители администрации пришли в школу, чтобы спрятать документацию и проверить подвалы. Мы подготовились, но надеялись, что это не пригодится. Я ежедневно ездила в школу. Первого марта в нее попал снаряд, но не разорвался. Были разбиты двери и окна. 

Когда пропали свет, вода и связь, за мной заехал друг и отвез в центр города к подруге. Мы решили быть вместе, чтобы не переживать друг за друга. Жили у друзей в частном доме. Грели еду на костре. 

Сначала мы не хотели эвакуироваться - верили, что наш город выстоит. Потом поняли, что его либо захватят, либо разбомбят. Я директор школы, моя подруга – журналистка. С такими профессиями мы бы не выжили в оккупации, поэтому приняли решение выезжать. Выехали в средине марта под обстрелами. На следующий день снаряд попал в дом, в котором мы жили. 

Когда я уезжала, мой дом был цел, но я даже не думала заезжать за вещами. Выехала с документами и минимумом вещей, которые были при мне. Когда ехали по улицам Мариуполя, были шокированы тем, что произошло с городом. 

В дороге мы подолгу стояли. Спасибо мирным жителям, которые приглашали к себе погреться. Хотя оккупанты не разрешали отходить далеко от машин. Мы добирались до Запорожья чуть больше суток. Там еще два-три дня размышляли над тем, куда поехать, ведь родственников в Украине не было. В итоге приехали в Каменец-Подольский. Я появилась в сети и дала задание учителям узнать, что с детьми, и составить списки. Затем занялась устройством детей, которые остались сиротами. Я благодарна директору киевской школы, который без лишней бюрократии принял этих детей. Также есть раненые, погибшие и без вести пропавшие дети. 

Позже я переехала с друзьями в Киев, потому что этот город больше и перспективнее. Узнала, что мой дом сгорел. А в школу попал второй снаряд. Это произошло девятого марта. Обвалилось одно крыло, где был спортзал и мастерские. Сейчас там находится гуманитарный центр, ведется прием граждан. Я благодарна тем, кто отдал и продолжает раздавать личные документы, которые там были. Не знаю только, раздали ли трудовые книжки. Я спокойна, что не нарушила инструкцию, оставив все в школе. Внутри разрушено и повреждено много стен. Проще будет не восстанавливать, а отстроить новую школу. 

Меня приятно тронуло общение с моими учениками, коллегами и родителями. Иногда мне просто пишут сообщения. Человеческое отношение берет за душу. Я стала жить так, будто сегодня – мой последний день. Получаю радость от жизни. Пять месяцев прожила в Каменце-Подольском. Этот городок показался мне медлительным. Я насладилась тем, что время летело не так быстро. Сейчас стараюсь концентрироваться на тех людях, которые уделяют больше внимания добрым чувствам. 

Когда мы были в Запорожье, зашли в кафе покушать горячего. По телевизору увидели разрушенный драмтеатр и расплакались. Сотрудники кафе посмотрели на нас вопросительно. Мы объяснили им, что выехали из Мариуполя. Они угостили нас пирожками. Нам было приятно, но после этого, где бы мы ни были, не говорим, откуда приехали. Не хочется, чтобы нас жалели, ведь нам повезло. Пусть мы остались без домов – зато живы и невредимы. Хочется, чтобы помогали людям, которые пострадали больше нас. Мы - взрослые, грамотные, начитанные, с образованием. Дружим уже двадцать лет и помогаем друг другу не впадать в панику. 

Я не ощущаю печали от потери дома. Понимаю, что многие живут на съемных квартирах. Когда я узнала, как коллега расстроилась из-за того, что в ее квартиру – с ремонтом, детскими работами, иконами, – заселились российские военные, то даже порадовалась, что мое жилье сгорело и ни один оккупант не осквернит его. Я не сожалею о материальных потерях. Думаю о будущем, о перспективах. Верю, что мы победим, и все будет хорошо.