Історія подана мовою оригіналy

Я сейчас осталась одна. Муж умер два с половиной года назад. Прожили хорошо 61 год вместе. Сын живет в Луганске. Он там родился, крестился и там и живет. Работали до войны. Перед войной я вышла на пенсию. Мне сейчас 85 лет, работали с дедушкой, строили дом. А потом началась война, поразбивали. Все окна были выбитые, крыша побита была. Два года окна были под пленкой, не могли даже и стекла вставить. Потом нам дали стекло, и мы нанимали людей, они вставили его.

Ничего, жили, слава Богу, не тужили. Мы за богатством не гонялись, а потихонечку работали, коров держали до войны еще. Теперь, как пошли на пенсию, начали заниматься коровами, потом огородом, в лесу сено косили.

Все было хорошо, когда не болеешь, тогда все хорошо. На жизнь не жалуемся, слава тебе, Господи, что мы есть. Если бы только не болячки. Пожить хотеться, но болячки все приключаются. Ринат Ахметов, спасибо, дай ему Бог здоровья, чтобы он сто лет прожил и не болел. Он помогал нам. Мы получали помощь.

Первый день войны, как начиналось все… В 2014 году предложили нам автобусы, чтобы нас переселить куда-нибудь, потому что начали бомбить. Мы живем как раз над Донцом, а по ту сторону Донца Луганск, а по эту сторону мы, Кондрашевская наша Станица. Стали здесь бомбить.

Повыбивали окна, потом еще и двери побитые сорвали, сарай разбили. Как его не будешь помнить? Все помнишь. Спасибо, помогали тогда, привозили нам помощь, и от Фонда Рината Ахметова давали. Мы выжили. Голодные не были, а побитые были.

Прятались в подвале. А дедушка в подвал не захотел, его как раз парализовало. Ему ж уже тоже было 80 лет. Он спустился, а когда его вытащили, сказал: «Пусть лучше меня здесь убьют, чем в подвале завалит». Боялся в подвале сидеть, это у него страх был такой.

Война все изменила. Сейчас у нас остались одни пенсионеры, все уехали, никого. У меня ноги больные, венное заболевание, обе ноги пухлые. Выйду вечером – тишина, даже и собаку не слышно, чтобы где-то лаяла. Вот такая тишина. Конечно, изменилась жизнь. Еще и болячки как начали появляться.

Я и инфаркт получила в 2014 году, как раз бомбили, я в больнице лежала. Боже, тоже в больнице в Станице Луганской окна забили какой-то мешковиной, разной пленкой. Все мы помним. Война – это страх Божий, чтобы ее никогда не было, и чтобы дети не перенесли этого.

Германия нам помогала, помощь была хорошая. Уже после войны страшно как-то, по телевизору как посмотришь – то там убили, то там, сколько побили детей наших. Боже, Боже… Только и слышишь, что убили.

Я бы хотела все забыть, и чтобы его никогда не было. Чтобы не было ни пожара, ни войны – это самое страшное. Пожар и война – это одно и тоже. Я только об этом и мечтаю, больше ни о чем. Здоровья, конечно, нет, восемьдесят пятый год уже.