«Я боюсь в чужой квартире умереть»

У меня муж был горный инженер, шахтёр. Дом в Марьинке свой. Да, не эти виллы, что сейчас. Но дом был хороший и двор выложен формочкой. Нормально было. Поскольку мы лучше не видели, нам хорошо. Муж умер от профессионального заболевания. Из шахты не вылезал, работал начальником участка. 

В 2014 году очень у нас бомбили. У меня сын тяжело болен, ему очень стало плохо. И я не смогла там жить. Подвала у нас нет. Мы внизу живем. И жалко – свой дом и расставаться.

Был побит дом. Помогли немного отремонтировать. Шифер побитый был очень, не снесена крыша, а такие пулевые дырки, как решето. Забор побит весь в решето. Негде прятаться. Бои были очень тяжелые. И в связи с тем, что у меня ребенок тяжелобольной, я вынуждена бросать свой дом и выезжать.

У сына травма была черепно-мозговая. А потом в четырнадцатом году, когда очень нас бомбили, у него приключилась эпилепсия. Он просто болел, голова болела. Школу окончил. А в 14-м году мы сидели в подвале, были такие очень тяжелые обстрелы. И первый раз приступ был в четырнадцатом году. Ну, и я вынуждена была уехать.

Выживать тяжело. Мне 79 лет. Я боюсь в чужой квартире умереть, на пятом этаже. Я домой хочу.

Мы пенсию получаем. И давали нам беженские. Заплатим за квартиру две тысячи. Что остаётся, то наши, и ему на лечении. Конечно, не хватает. Живем, как есть. Выживаем благодаря гуманитарной помощи. Мы больше нигде не получаем ее, кроме как Ринатовскую.

Если бы было тихо, мы бы и сейчас пошли в свой дом. Разве мыслимо две тысячи платить? Я не обижаюсь. Слава Богу, что люди приютили. Живем, выживаем, ждем мира. Очень сложно, но все равно, слава Богу.