«Всем сказали лечь на землю, закрыть уши и открыть рот»

Он знает, что нужно делать при артобстреле и может раздобыть еду на брошенных огородах. Андрей преодолел нелегкий путь из Красного Луча в Кривой Рог, который вряд ли удастся стереть из памяти. Сейчас трудится подсобным рабочим и мечтает о мире. Однако в родной город не вернется – все будет напоминать о падающих снарядах и разрушениях, которые довелось увидеть.

До начала войны я жил в Красном Луче с матерью и старшим братом-инвалидом. А первый день войны почувствовал в Луганске 30 июня 2014 года. В тот день проходил медицинскую комиссию на подтверждение инвалидности. Улицы и площади города были неестественно безлюдны. Слышались звуки разрывающихся снарядов.

В родном Красном Луче, когда слышали обстрелы, мы прятались в подвале пятиэтажки, в которой жили. Однажды в подвал зашел человек с длинной бородой, обвешанный гранатами и автоматами, сказал, чтобы все вышли. Нас построили во дворе и сказали, что эвакуируют в лагерь беженцев. Сначала уехала мама с другими женщинами и детьми, а позже увезли и нас с братом.

По дороге в лагерь случился обстрел – и все залегли в балке. Лежали, почти не двигаясь, день и ночь, а утром за нами приехал транспорт. Нас перевезли в Дмитровку, где мы провели три дня. Еду доставали сами, выкапывали картошку на брошенных огородах.

Перевозили нас в разбитом школьном автобусе, сопровождал колонну с беженцами танк и БТР. Так ехали до российской границы. Доставили нас в лагерь беженцев «Прорыв» в поселке Степное, возле города Куйбышев Ростовской области. Там мы с братом встретились с мамой.

В лагере давали вещи, еду и воду. Мы с братом работали в поле, на сборе арбузов, чтобы хоть что-то заработать. Там мы пробыли 25 дней, а потом нам предлагали ехать в Омск, Красноярск, разные города на Севере. Жить в России я категорически не хотел, поэтому мы решили с мамой искать возможность уехать в Украину.

Путь домой был трудным. Сначала электричкой добирались до Таганрога, а потом нашли рейсовый автобус, который ехал из Ростова в Одессу. Мест свободных не было. Мама падала на колени и просила водителя взять хоть на ступеньки. Нас взяли. Два дня ехали, сидя кое-как на полу. Пассажиры были в основном молдаване, которые возвращались с заработков, нам сочувствовали и делились едой.

Мы видели обстрелы Мариуполя. Автобус остановился в 9 часов вечера. Сказали, что граница закрыта, а в 10 начался обстрел. Всем сказали лечь на землю, закрыть уши и открыть рот. Так лежали до 5 утра.

24 августа, в День независимости Украины мы добрались в Кривой Рог, где жил мамин друг, который предложил убежище. Так и остались в этом городе, а я устроился подсобным рабочим.

В мирном Кривом Роге стали отходить от шока. Казалось, что все это снится. Запомнились артобстрелы. Как возле дома разорвалась мина и осколки посыпались в шаге от меня. Также помню автоматную очередь, от которой пытались укрыться, просто падая на землю. До сих пор содрогаюсь, когда слышу взрыв в карьере, громкий раскат грома и даже просто захлопнувшуюся дверь.

Война – это горе. В душе будто черный ком стоит. Тяжело остаться без жилья, с тяжелой памятью о погибших и умерших друзьях.

Сейчас я чувствую себя в безопасности, стараюсь сосредоточиться на повседневных делах, на работе. Мечтаю о собственном жилье и, конечно же, о мире.