«Во время обстрела я будила ребенка прятаться, а он говорил: «Мама, я не хочу, дайте мне поспать»

С началом военных действий в Донецке Марина Владимировна решила оставаться дома. Ребенок ходил в специализированный садик, но добираться туда стало очень сложно из-за непрерывных обстрелов. Два года семья жила в постоянном напряжении и стрессе, ребенок нервничал, а после того, как во время очередного обстрела ему на голову упала люстра получил большой испуг. В 2016 году семья уехала из города, но жизнь в Старогнатовке тоже не дает возможности чувствовать себя в безопасности.

Я училась в Донецке на хормейстера. Начала работать, вышла замуж, родила ребенка. А потом началась война, обстрелы, у меня ребёнок инвалид, у него аутизм. Стало очень тяжело возить его на учёбу в специализированный интернат, потому что тот находился на территории, где были обстрелы. Стало очень тяжело… После того как обстреляли наш дом пришлось уехать. Мы переехали в Старогнатовку и здесь пошли в обычную школу в первый класс.

Ребёнок учится хорошо, мы довольны и учебным процессом, и всеми благами, которыми нам помогал Ринат Ахметов, потому что мы были на иждивении бабушки и дедушки. Сейчас всё налаживается, но с работой все равно проблемы. Село вымирает, нет рабочих мест. До войны я работала, ребёнок ходил в детский сад в специализированную группу. У меня был стабильный заработок, а потом не стало ничего.

Первый день войны для меня был тогда, когда начали летать самолёты. Я работала в центре города в детском саду. Неожиданно началась бомбежка. Мы начали раскидывать детей по всем коридорам, где не было окон. Было страшно. Дети плакали, они маленькие, а мы нервничали, мы же этого ещё не видели и не знали.

Два года в Донецке были очень сложными. Вечные обстрелы, бомбежки, у ребёнка стресс. Я все время недосыпала, все время на нервах и каждый раз думаешь не попадёт ли к тебе, куда прятаться и что делать. Никто толком не может объяснить, а уезжать некуда было.

Года через два, даже если совсем рядом ложилось, я будила ребенка прятаться, а он говорил: «Мама, я уже прятаться никуда не хочу, дайте мне поспать». Дети были обессилены. Морально было очень тяжело. Сейчас уже сильно не обращаешь внимания на то, что где-то вдалеке стреляют. А тогда было очень страшно.

В нашем доме и крышу, и дверь вынесло, попадали окна и люстры. Ребёнок как раз был в спальне и смотрел телевизор, а на него упала люстра. У него был испуг, сразу поднялась температура. Пережили мы многое.

Когда уезжали из Донецка в село автобус раза три или четыре останавливали военные и говорили не ехать, потому что идут обстрелы. Мы едем по трассе, а по полям стреляют. Страшно. Я ребёнка раньше отправила, они проехали нормально, а сама ехала через 2 недели – уже было. После того как я уехала, автобусы уже не ходили. Мы успели как никогда.

Кроме как в Волноваху и в Мариуполь мы больше выехать никуда не можем. Если нужно дальше, то только на поезде, а автобус только в эти города, больше транспортной связи нет. Немного помогают организации со школьными принадлежностями так как ребёнок-инвалид и я безработная.

В безопасности мы себя не чувствуем. Каждый день как на пороховой бочке, потому что обстрелы рядышком. Сегодня, может быть, да, а завтра, может, нас не будет, кто его знает. Мы все эти годы живём в опасности.

Фонд Рината Ахметова нам очень помогал продуктами, очень. Во всяком случае, продукты питания были постоянно. От других организаций давали бытовую химию, а с отоплением помогали Красный Крест и Каритас. Помощь для нас была очень важной, потому что мы живем с ребёнком на его пенсию 2400 в месяц.

Очень хочу, чтобы был мир и можно было спокойно пойти на работу и работать, иметь какой-то стабильный заработок. Это пока единственное, о чём я мечтаю.

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/