«У меня шок, стресс и нервы – и потому пропало грудное молоко»

Николай:

– Поехали УЗИ делать. Первый раз сказали – мальчик. Ну, думаю, три дочки есть, пусть будет мальчик. Поехали второе сделать УЗИ – мальчик. Поехали в Селидово в роддом договориться, чтоб ее, если что, взяли. Едем назад, она говорит: «Ой, у меня схватки». Скорая забрала. Буквально час прошёл, она мне звонит – девочка.

Наталья:

– В основном за детвору переживаешь. За маленьких. Чтобы не было испуга, не дай Бог. Потом же ночью спать не будут.

Николай:

Стреляют – это ужас. Вчера начали стрелять с четырех вечера и до полпятого утра. Ребёнок, как назло, не спит, плачет. Услышал, как бабахнуло что-то! Вообще в слёзы, плачет, разрывается. Я до полпятого ходил, на руках её качал, пока ото она заснула. Мы на переменку - то жена, то я. Два часа я, два часа она с ней. Она заснёт минут пять. Опять где-то бубухнуло – всё, она встает.

А куда ехать? Куда поедешь? Оно везде хорошо, где нас нет. Мы уезжали к другу, когда тут обстрелы были. Три дня там пробыли. Потом надо же и домой ехать. Дома поросята, хозяйство. Надо смотреть, кормить. Это хорошо, что брат её придёт, покормит их. Попрошу – он прибежал, покормил. Когда мы вернулись, тихо было. Где-то через неделю опять началась.

Дядя был на работе. Он в школе работал слесарем. Начался обстрел, но нас дома не было в тот день. Он смотрит: пожарные подъехали. Он сюда прибегает. А тут оно пыхнуло. Потушили. Первые обстрелы как начались – и вот это произошло. А потом нас дома не было, снаряд сюда попал.

Попал в крышу, и как дожди пошли, оно все обсыпалось полностью. Дырка. Это чудо, что нас не было дома. Мы были у матери. У меня мать болела, надо прийти, покормить поросят, ей помочь. Она ходила уже плохо. Поехали к ней на машине. Говорю, «давай тут останемся». Как чувствовал, «давай тут переночуем», говорю. Остались там ночевать. А утром приезжаем, смотрю – дыра.

Дядя выходит, говорит: «Тут что-то грохнуло ночью, – говорит, – я и не пойму что. Я, – говорит, – не стал выходить, а то тут стреляли». Я захожу в дом. Как раз дождь, ливень. Смотрю: потолок осыпался.

Как вчера начали стрелять – дочка встала, к нам с прибежала. Заплакала. И младшая проснулась. Эту Наташа взяла на руки, а я взял Ксюшу. Ксюша уснула. Думаю, назад её нести не буду уже, а то стреляют. Положил на диване. Маленькая на руках всю ночь. И до утра вот с ней. Не спит. Плачет.

На огороде практически мы не бываем, потому что здесь страшновато. Одного человека убило, картошку садил. Теперь мы побаиваемся сюда заходить. Бывает, выйдешь, у нас в начале лук растёт. И начинаются единичные выстрелы. И мы быстренько заходим. Тут с террикона всё на ладони. Выпущу поросят, попас, загнал их, и всё.

Наталья:

– У меня четверо деток, четыре девочки. Дети боятся. Так и живем. Это просто не передать. Особенно когда я попала в роддом, и начались здесь обстрелы, то я думала: молоко пропадет. Я им через каждые две минуты звонила, узнавала, как они, что они.   

Не хватает питания детского – я грудью не кормлю, питания не хватает. А 60 гривен одна пачечка «Малыша» стоит. А их то чем-то кормить надо. У мужа сейчас работы нету. Дома. Может подшабашить где-то, и всё. Я получаю детские пособия.

Я перепсиховала, когда маленькой было две недели и как раз обстрел. Нет ни подвала, ничего. Я бегаю из комнаты в комнату с ней. И она кричит, и я плачу с ней. И наутро не было молока. У меня шок, стресс и нервы. Очень серьёзно. И дети, в первую очередь они боятся. И они мне нагоняют больше страха, и я паникую, мне кажется, больше, чем они.

Я не так за себя, как за детей боюсь. Три годика средней. И она больше всех боится.

Маму парализовало. Это год назад, 5 мая 2015 года. Может, стресс или что-то ещё. У неё сначала речь отнялась. Я говорю: Ма, в чем дело? Я её провела домой к себе. На утро мне звонит ее сестра, то есть моя тетя, и говорит, что она слегла полностью. Приходи, говорит, будешь помогать мне кормить, она не встаёт. И после этого она не разговаривает. Бекает, мекает, по-своему. Кормим ее, одеваем-переодеваем памперсы.

Пока войны не было, работа была. Я бы могла помочь чем-то – морально и деньгами. А так сейчас большинство денег уходит на детей. Матери от силы могу 300 гривен дать или так скупиться: кефира, ряженку, молоко, она этоы любит.