Ко всем историям

Оксана Пугачёва

возраст: 55

«Сын говорит: «Мама, если нас убьют, то хоть бы мы спали, чтобы не было больно»

Мать четырех детей. Постоянно проживает в Гранитном. За годы войны из-за бомбардировок сменила пять домов. Женщина держала домашний скот. На ее глазах снаряд уничтожил почти всё поголовье. Было очень трудно, жили без света. Пряталась с детьми в подвале.

«Серая зона». Мы никому не нужны. Каждый день слезы льются. Я даже не верю, что домой когда-нибудь пойду.

Я в Гранитном живу с 1975 года. За годы войны пятый дом поменяли. До войны работала в колхозе. Четверо детей у меня. Сын старший в Донецке проживает с семьёй. Дочка вторая живёт в Мариуполе. Средняя вышла замуж, но сейчас проживает со мной, ребёнок есть у неё. Меньшему сыну 15 лет, ходит в школу. Он помощник во всем.

Держали хозяйство, жили, работали. Никогда бы не подумали, что такое может быть. И никогда мы не были в такой ситуации, с протянутой рукой. Это тяжело. Когда мы работали, не просили никогда ничего.

Война как начиналась – не передать, как это было страшно. Я ездила тогда на рынок. В Донецк, Мариуполь возили продавать молочку. Держали хозяйство и возили. И стали перекрывать дороги. Это, оказывается, военная техника шла. Но многие ещё не знали.

Началось это все у нас 5 августа 2014 года. Прилёты снарядов в село пошли. А 13 августа нашу улицу разбомбили. В такой ситуации никогда не была, и врагу не пожелаешь побыть. Когда перестрелка, не поймёшь: кто, куда, что? Паника. Выезжать, не выезжать?

Отрезали сразу мост – движения ноль. У кого транспорт есть, те могли куда-то ехать. А у меня внуки приехали как раз из Донецка. Сын с семьёй приехал в отпуск. Куда бежать? Что делать? Уже и в Донецке было неспокойно. Они уехали сюда. Мы думали, что нас не коснётся.

Страшно очень было. Скот идет с пастбища. Стоят БТРы, в балаклавах солдаты. Когда на тебя автомат наставляют, это очень страшно. Разве ты враг? Не понять было ничего.

Рядом с нашим домом военная машина взорвалась, ребята погибли. Загорелась трава, все пошло к дому. Когда воды нет, тяжело потушить. Спасибо соседям, деткам, несли воду. Все помогали.

Из своего дома я ушла в 15-ом году 26 апреля. У нас в тот день скот побило. Было пять коров, все перекрошило. Сейчас из одной коровки уже две сделали, и так потихоньку живём.

В свой дом я не могу вернуться и не могу хозяйство там держать, потому что еще идут обстрелы. Да и дорогу перекрыли из-за этого взрыва.

Сын говорит: «Мама, если нас убьют, то хоть бы мы спали, чтобы не было больно

Был последний обстрел 10 июля, в прошлом месяце. Мы находились дома. Тогда село накрыли «Градами» шесть раз. Скот кричит. Все без света. Бегают люди. Это было без пяти двенадцать ночи. Крик, паника. Все село шумит. Машины едут, у кого есть на чем выехать.

Чтобы только война закончилась, ничего больше не хочу. Вот моя внучечка. В этом году ей было пять лет. 31 декабря она загадала желание. Не куклу, ничего, а чтобы война закончилась.

Ей было шесть месяцев, когда это все началось. Она у нас в подвалах росла. Обстрелы сильные были.

Я в этой панике даже не понимала, что брать с собой. Дети хватали игрушки свои. Сын вернулся в дом, схватил удочку, складная удочка. Говорит: «Мама, где-то может на ставке будем, перебудем два-три дня. Оно, наверное, все закончится».

Скот на балку вывели, на речку. Привязали там. День и ночь они там стояли, до самых морозов у нас был скот так. На пастбище же не выгонишь. Скот как раз на балке и накрыло. Прибегаем. Сыночек кричит: «Мама, смотри, коровы стоят». А у них вся кровь закипевшая. Как в тумане одна стоит. К другой подбегаем, а у неё в шкуре просто фарш один, все перебито.

Жили мы одно время у своей мамы. Сыночку было 10. И каждый вечер бомбёжки, обстрелы. Сыпется штукатурка, накрываю сына простынкой, чтобы не попадало на лицо. Шепчет он, молитвы читаем.

В подвал мы не бежали, потому что у нас нет таких подвалов, чтобы оно что-то спасло. Все надеялись на Бога, что пронесёт, авось.

Сын спрашивает: «Мама, ты спишь?» – «Сплю, сыночек, и ты спи, ничего не бойся». Сын говорит: «Мама, если нас убьют, то хоть бы мы спали, чтобы не было больно». Вы смогли бы что-то сказать ребёнку своему? Нет. Очень тяжело это всё.

Многие люди говорят: «Ты глупая. Как ты не можешь выехать? Ты ребёнка спасай». А куда? Где мы и кому нужны? Я не представляю.

«Серая зона». Мы никому не нужны. Каждый день слезы льются. Я даже не верю, что домой когда-нибудь пойду. Если бы все закончилось, сегодня бы ушла домой. Как хочется! Тут каждый за то, чтобы прекратилось все побыстрее.

Спасибо, что нам помогают. Ринат Ахметов помогает и Красный Крест. Всё. Раньше я могла все делать сама, а сейчас сил не хватает. А мне только будет 54 года. Но из-за нервов уходит очень много здоровья.

Мы работаем, мы не из белоручек. И дети у меня трудолюбивые все. Семью поднимали. Огород был, землю обрабатывали, пять коров держали. А сейчас у меня не получается ничего.

Наш дом осколками посекло, окна повылетали. На крышу, на дом нам дали стройматериалы. На окна стекла дали. А потом снова все побилось, потому что обстрелы продолжились.

У нас тут Ольга погибла, девушка 29 лет. Выбежала маму встречать возле магазина. И прилетел снаряд. Смертельное ранение в легкое. У мамы на руках она умерла.

Война – это ужас и страх. Это огромная беда.

На той стороне, что за рекой, «ДНР», живут наши родственники. Мы созваниваемся. Сына я не вижу. Вот сколько лет война, столько лет я туда не езжу, и он не приезжает.

Даже сейчас во снах снятся бомбёжки, обстрелы эти. Страшно очень.

Мечтаю, только чтобы мир был. Увидеть своих детей, чтобы они смогли ко мне все приехать. Чтобы не было границ, не было войны. Хочется только мира, только мира. Мир – самое главное. Остальное приложится всё.