Мы жили в Донецке, в Киевском районе. У меня было трое детей. Мужа перевели по работе в июле 2014-го в Харьков, потому что был всеукраинский проект. Мы планировали, что я останусь в Донецке с детьми, потому что есть чувство патриотизма, любви к своему городу и, вообще, уже ты настолько привык… Родители, все там. Все, что в жизни было, все связано с этим городом. И было очень тяжело уезжать, бросать этот город.

В июле мы поехали отдыхать в Бердянск, надеялись, что после отдыха мы вернемся. Как и все дончане, в принципе, надеялись на то, что все летом где-нибудь отдохнут и все события закончатся, а в сентябре все вернется в те же русла рабочие. Но, к сожалению, этого не случилось.

Мы съездили на море, отдохнули, вернулись домой, муж уехал в Харьков. Перед школой планировали его проведать в Харькове. И так получилось, что мы попали под обстрелы. Это был август. Я была беременна четвертым ребенком, Катюшей.

Мы поначалу не знали, что произошло. Утром проснулись, я собралась детям тортик испечь – и внезапно начали трястись стены. Ну, думаем: «Может, это где-то там». Мы постелили и целый день на полу с детьми пролежали, потому что боялись: вдруг, если будут обстрелы, чтоб стекла, не дай Бог, не попали.

Позвонили управляющей дома, она говорит: «Света, мы уже все в подвале. У нас тут все оборудовано. Сейчас за тобой поднимутся». У меня документы лежали наготове. Я сумку собрала, чтобы поехать в Харьков. За нами поднялся сосед, мы спустились в подвал.

И тут у родителей началась паника, потому что в интернете пишут, что обстрелы, что в соседний подъезд попал снаряд. А я в подвале. И понимаю, что связи нет. Близкие звонят – волнуются; муж, все звонят, а связи нет.

Я не знаю, каким чудом, но я детей оставляю в подвале и мы с соседом поднимаемся ко мне в квартиру. Забираем документы, вещи какие-то. Проверяем, выключила ли я свет и газ. Пока мы спускались, это был ад.

Всегда, когда тяжело, ты вспоминаешь о Боге. Молитву «Отче наш» я столько раз прочитала, даже не знаю, сколько. Будучи беременной (лифт не работал) я спускалась… Ты бежишь и все время думаешь, что вот-вот попадет в тебя.

Мы с соседом выходим с сумкой – и тут брат подъезжает. Закидывает сумку в машину, я бегу за детьми, мы садимся. Может, за 3-7 минут мы доехали, очень быстро. Скорость была огромная.

Наши крестные собирались ехать в Киев через Харьков. Они сказали: «Никаких поездов, мы до четверга не ждем. Во вторник садитесь с нами в машину, с сумками, мы вас вывозим. Нечего там сидеть под такими обстрелами».

Потом мы узнаем, что произошло. Снаряды попали дважды в соседний подъезд нашего дома. Там, насколько я помню, одну квартиру получила олимпийская чемпионка, по-моему, гимнастка. Она даже не успела там пожить. И вторую, ниже – разрушило.

Приезжаем в Харьков. Муж нас встречал. Я была в слезах. И наша дочка Танечка, которой было тогда восемь лет, говорит: «Пап, тут безопасно?» Он говорит: «Тут безопасно».

Я помню, как в Харькове, вроде бы как осознанно ты понимаешь, что это мирный город, что ты в безопасности, но когда стреляет салют, ты хочешь закричать. Ты это ассоциируешь с обстрелами.

Моя старшая дочка занималась танцами. И первого сентября она танцевала танец «Дети без войны». Вокруг стоят родители, они просто слушают, а ты это все пережил. На меня там смотрели, как на сумасшедшую, потому что были слезы. Когда очень близкого человека теряешь, такие эмоции. И ты их не контролируешь.

Только когда родила, я начала приходить в себя. Адаптация в чужом городе, новые люди, бытовые проблемы. Где рынок, где магазины, где садики, где школы? Это все надо было систематизировать.

Мы прожили, наверное, год в Харькове. Потом муж нашел работу в Мариуполе. И мы оказались уже в этом городе. Переезжали семьей. Вещи отправляли по почте. 

Мы старались детей баловать, радовать. Дети все равно очень скучают, у них периодически слезы на глазах. Если раньше фильмы о Великой Отечественной войне они могли смотреть спокойно, то сейчас это слезы и эмоции. И больше отрицательные.

У нас был даже случай. У сына после войны были проблемы со здоровьем, и мы два года почти занимались с психологом Фонда Рината Ахметова. Она помогла справиться со всеми  проблемами.

Но где-то с год назад у нас опять пошли психологические проблемы. Мы снова обратились к психологу. Она проводила занятия общего характера – сказкотерапия и так далее. И когда она узнала, что мы из Донецка, начала разговаривать с Павликом. Задавать вопросы. 

– Павлик, а где ты жил?

- В Донецке.

– А ты помнишь улицу?

- Нет.

На все вопросы – нет, он не помнит. Потом дает ему листик бумаги и говорит: «Нарисуй свои эмоции. Что ты помнишь последнее и что тебя беспокоит». Он берет листик, рисует дома, рисует солдат и резко начинает солдат закрашивать. Причем это эмоциональное, нервное. Я тогда сутки не могла спать.

Муж только пошел на работу, а переезд нам обошелся около десяти тысяч. И при этом, когда снимаешь квартиру, ты должен платить за первый и последний месяц. На начальном этапе это всегда тяжело любой семье. Неважно, четверо детей или один ребенок, потому что это капитальные расходы.

Потом я пошла работать, начали сами справляться, своими силами. Мы в прошлом году получили служебное жилье – четырехкомнатную квартиру. Для нас это такое чувство стабильности. У любой семьи что должно быть? Дом, работа. А остальное все – дело наживное.

Безусловно, мы все скучаем по Донецку, и все мечтаем когда-нибудь туда вернуться. Ну, иллюзии, конечно, уже никто не строит, потому что сегодня мы живем здесь. И Мариуполь – это уже часть нашей жизни, часть нашей истории. Поэтому спасибо людям, которые тут живут. Потому что очень важно, когда тебя поддерживают, помогают. Это дорогого стоит в жизни.

Хочется, чтобы взрослые немножко остановились и задумались о каких-то духовных вещах. Просто хочется мира!