Я приехала в Пищевик мать досматривать. Она уже умерла. Нормально жили, огород большой сажали. Сестра жила в Талаковке, а я – в Пищевике с матерью.

Как-то я пошла постирать палас на речку. У нас речка недалеко.

На тачку положила палас, поехала.  Помыла его, свернула, положила. И тут надо мной летят самолёты. До меня долетают и что-то такое пустили – полетело. Я в шоке была. Оказывается, это какие-то снаряды кидали.

В 2014 году до осени мы кое-как прожили, а потом осенью как начали стрелять! Это ужас.

Бомбили очень сильно и какие-то войска зашли и сказали: «Убирайтесь все».

Ну, кто мог машиной, те погрузили, что смогли. Они больше вещей взяли. А я только сумки взяла и ушла в Талаковку.

А ещё сказали нам: «Дома не закрывайте, замки не вешайте». Мы так и сделали. А потом узнали, что ходили какие-то хлопцы. У них кувалда. Как бахнет по двери – вылетало всё. Заходили и брали кто холодильник, кто телевизор, кому что нужно было. Потом уезжали, а хата открытая оставалась, ходи – забирай всё…  

Пришла я к сестре. У неё прожила года два. Поначалу все хорошо было, а потом её парализовало. С ее дочкой, племянницей моей, жизнь не сложилась. Я собрала вещи и ушла.

Пришла к директору, спросила, есть ли пустые дачи. Дач здесь много, просто договориться надо.  Хозяйка сказала: «Пусть заходит, пусть живёт. Что ей надо, пусть делает, а потом разберёмся». Я, чтоб не холодно было, затеяла ремонт.

Тут стреляют, зона-то на линии разграничения. В Пищевике дом разбитый стоит. Нет смысла ремонтировать сейчас. Вот пять лет по чужим квартирам. Всё нажитое бросила в доме. Разворовали, растащили всё. Даже заборы. Нет ничего. Я езжу туда.

Когда я дома была, снаряд грохнул. Мимо меня осколки пролетели, стекла только раз-раз, как пузыри полопались. Страшно. Я чуть что – на пол ложусь. Столько страху натерпишься. Это мы, старики уже, а маленькие? Ужас.

Всё разбито. Надо новое строить. А за что? Когда у меня инсульт был, я уже ничего не хотела. Дачу когда давали мне, говорили: «Взяла бы вон ту. Считай даром, твоя бы была». Я говорю: «Не могу я, там работать надо, а я не могу. Мне б только лечь да лежать».

Соседи звонят кое-когда: «Ну, как ты там?  Ну, что ты там?» Зима ведь. А я одна тут. Вот спешу, чтоб хотя бы печку сделать да пол постелить. Чтоб не так холодно было. 

Всё на линии фронта. Павлополь, Пищевик, Гнутово, Черненко, Талаковка. Это самый край. Дальше уже военная зона. 

Я совсем осталась без ничего. Мне не за что купить. Нужно белье тёплое на зиму, куртку надо какую-то.   

Тяжело. Не было б войны, совсем другое дело было бы. Тогда хоть страха не было. А сейчас бахает кругом. Здесь вроде  не бомбят пока, а слышишь, как по Водяному бахают. Снаряды так свистят, аж жужжат над тобою. Кажется, упадёт, всё разобьёт. Куда бежать? Никуда не убежишь. Куда человек может убежать, если стреляют? Если рвётся кругом.

Хочу, чтобы скорее закончилась эта война. Чтоб спокойно жить. Знать, что не бахает кругом. Я видела передачу, где детки говорили: «Я так боюсь, когда стреляют. Я прячусь где-то в подвале. И всегда боюсь, что стреляют. Одно только надо, чтобы было тихо». Вот так и мне.