«Детей и женщин сажали на военную технику как живой щит»

Недели оккупации были настоящим ужасом для ее семьи. Алина Степанюк вместе с четырехлетней дочерью и мужем жила в небольшом селе близ Бучи. От их мирной жизни после российского вторжения почти ничего не осталось.

Мы с мужем и четырехлетним ребенком жили в нашем частном доме. 24 [февраля] мы находились в селе Андреевка Макаровского района. Нам сообщила соседка, что началась война, чтобы мы оставались дома и никуда не шли. Позже пришло сообщение из детского сада, чтобы мы не приводили детей. С работы также пришло сообщение, чтобы мы все оставались дома. С 24-го обстрелов мы не слышали. По улице никто не ходил, все оставались дома. Военные заехали в село 26-го числа, где-то под вечер. Во время заезда мы несколько раз слышали взрывы, и они просто проехали колонной через наш населенный пункт Андреевку в сторону Макарова. Позже также были слышны взрывы.

С 26-го по 28-е электричество было. Позже начались взрывы, и снаряды попали в электростолбы. Свет пропал, связи не было. Еда была, поскольку мы были в селе. Вода была в колодце. Мы сидели в погребе, там была консервация, запасы, нам этого было достаточно. Единственное, не было хлеба. Но когда было тихо, мы понемногу готовили и пекли. Газ был, его отключили после 8‑го числа. Прятались мы тогда, когда были сильные обстрелы. Очень сильно было слышно, как из танков стреляли и из «градов». Я лично видела два самолета, с которых сбрасывали мины неподалеку от нашего населенного пункта. Это было очень сильно слышно. Сельский совет был оккупирован российскими солдатами. Когда они иногда проходили по селу, то было слышно, как они стреляли из автоматов. Но это было достаточно тихо в сравнении с тем, как летали «грады», бомбы. Вблизи один из снарядов попал в соседский гараж. Это было в начале марта; он сгорел полностью, мы еще помогали его тушить. Когда прилетали во дворы с танков бомбы, у людей выбивало окна. Муж помогал людям окна забивать, потому что было холодно. Когда эти солдаты появились в нашем населенном пункте, они оккупировали помещение сельского совета. Поселились в бомбоубежище в местной школе, и там они жили.

Забирали телефоны, рылись в вещах, еду забирали. Некоторых мужчин забирали в плен. Проверяли, не принадлежат ли они к военным органам. Спрашивали, не служили ли они, есть ли у них какие-нибудь татуировки. По дороге было опасно ходить. Был комендантский час. Предупреждали, чтобы все сидели. Самим выходить было страшно. Солдаты передвигались по селу. Никто не знал, что у них в голове. Возможно, он мог просто подойти, ударить тебя по голове, не спрашивая ни о чем. Люди не ходили.

Это было очень страшно эмоционально. Я не могла себе представить, что такое может быть в наше время. Конфликты необходимо мирным путем решать. Для меня такое очень сложно принять психически. Я вообще не могла ни есть, ни спать. Успокаивающие не действовали. Похудела ужасно. 8 марта, когда переехала к родителям, вроде бы стало полегче. Страшно было очень за ребенка. Она такого не видела, и мы не знали, выживем ли мы, удастся ли нам выехать. Говорили, что по дороге расстреливали многие семьи. Риск был ужасный, но нам, слава Богу, удалось выехать их этого оккупированного села. Накануне нашего отъезда были очень сильные обстрелы, сгорело очень много домов. Сгорел детский сад. Люди в панике начали покидать свои дома. В машинах страшно было это делать.

Мы не могли этого сделать, потому что ребенок маленький. Нужно было ехать на машине. Накануне 8 марта муж с другими мужчинами, которые планировали выехать, пошел к российским солдатам попросить коридоры для выезда. Утром мы на свой риск собрались и поехали. Самые основные вещи, документы, сбережения. Машину обмотали белыми простынями, себе обмотали руки и поехали. Вдоль дороги были остатки побитых танков. Это были российские танки, с обозначением V. Также были блокпосты.

Был российский блокпост, но там уже никого не было. На дороге мы видели тело мертвого российского солдата. Говорили, что в нашем селе также были трупы людей, но кто это был, не знали. Сейчас мы переехали в Волынскую область, село Оса. Тут живут мои родители. Они просили, еще когда все это началось: приезжайте. Но мы думали, что наше село это обойдет стороной. Стратегических военных объектов там не было. Мы даже представить не могли, что такой ужас может произойти. Что такое количество техники и солдат приедет в наш населенный пункт.