Работала дояркой 35 лет, была передовая. До войны, конечно, жили хорошо. Были фермы, была работа – и люди работали, жили, все было нормально. И вот так получилось, что застала нас война. Где-то в 14-ом году. Это, наверно, к осени, было начало бомбежек. Не знаю, что и думать, и не знаешь, куда бежать.

Попервах спускались в погреб, потом видим, что уже не добежим до погреба и там осколки возле дверей. То в этом углу собирались, вот такой глухой угол и сидели вдвоём.

Корову повредили снарядами, осколок был… Дома разрушены, своими силами восстанавливали.

И ты ж не знаешь, где он упадет. И сколько он будет лететь? Это очень страшно!

Бывало, что и газа не было. Попадали в трубы газовые.

 Как-то были в саду, собрали дождевую воду и хотели полить деревья. И начался обстрел. Быстро тикали в погреб, там приготовили в банках и сухари, и воды поналивали. Все – как сильно бомбили – тикали в погреб.

Сват [был]прям возле дверей…  Хотел зайти в дом уже, а в огороде разорвалась мина, то ли снаряд, то ли мина. Его сильно поранило. Не выжил. Раненых много было…

Сейчас вроде как привыкли немного к этим обстрелам, не обращаем внимания. Все-таки шестой год. Ну, а что остается делать, особенно старикам? Куда им податься? 

А так я пенсии не заработала, 2100 гривен пенсии только. Как можно прожить?! Коммунальные [заплатить], очень дорого все. Придешь в магазин – бабушки сидят, ждут, пока привезут хлебушек, а больше не на что купить, ничего! Вот так и живем.

Спасибо Ринату Леонидовичу, выдает нам пайки. Большое ему спасибо за это, огромное спасибо. Помогает, и очень помогает.

И люди благодарны, потому что не каждый это делает – помощь такую, не каждый.

Хотелось бы, чтобы все восстановилось. Чтоб эта разруха прекратилась. Очень бы хотелось в хорошее верить.