Історія подана мовою оригіналy
Несколько попыток выезда из захваченного Херсона оказались неудачными, но Артему Сумарокову улыбнулась удача, благодаря неравнодушным людям.
На четвертой неделе пребывания в оккупации в Херсоне повторился один из моих немногочисленных снов: мне снилось, что я опоздал на какой-то важный рейс в Берлин. Вокруг было слишком много суеты, казалось, что сама дорога в Борисполь является одним сплошным препятствием, которое невозможно преодолеть.
Но проснувшись, я прежде всего почувствовал невиданное вдохновение. Уже через пару часов я стал лихорадочно искать в херсонском чате под названием «Как уехать» контакты перевозчиков, согласных не за все деньги мира провести меня и в нагрузку еще нескольких человек (лучше, если это женщины с детьми) сквозь блокпосты боевиков.
Здесь следует отметить, что я с 25 февраля перебрался из своей квартиры, где меня с начала войны стали накрывать панические атаки и приступы клаустрофобии, на квартиру своей тети этажом ниже, где было, по крайней мере, мне менее тревожно.
Да и мое осознанное одиночество, которое раньше было существенным плюсом, с 24 февраля стало одним из огромных минусов сугубо для психики. Когда ты остаешься наедине со своими мыслями в пустой комнате, за несколько десятков километров стреляют «Грады», а по улицам твоего города ходят, как у себя дома, какие-то гады из-под Пскова и Тувы, не сойти с ума сложно. Хоть и возможно.
У меня начала вызревать идея убежать из Херсона любой ценой, потому что терять уже было нечего.
Вернее, уезжать, как только появится хотя бы минимальная возможность «зеленого коридора». Я прекрасно понимал, что даже если будет официальный «зеленый коридор», нет никаких гарантий, что эта колонна автомобилей с людьми не будет расстреляна в упор. Уже 25 февраля в Херсоне не работал железнодорожный вокзал, из города исчезла вся полиция и патрульные.
Для себя я решил, что мне нужно сделать три попытки. Было внутреннее интуитивное чувство, что одна из этих намеченных попыток увенчается желанным успехом.
Первая попытка моей эвакуации была 25 марта. Не удалась она по ряду причин. У меня был только телефон водителей, вывозивших людей исключительно из области, но не из города. Я все еще на тот момент мало представлял, что надо с собой брать, а что не стоит от слова «совсем», и что вовремя приобретенная мной кнопочная «Нокиа» – это реально лучшая возможность сохранить все ценные контакты и связь. Правда, я понимал одно: личных вещей брать нужно мало, зато максимально сохранить в зоне недоступности банковские карточки и документы, прежде всего, белый билет и загранпаспорт.
Попытка под номером два случилась 7 апреля, и у меня с тетей уже было гораздо больше необходимых контактов для возможности уехать в сторону Николаева и Одессы. Начиная с 5 апреля, от главного херсонского ТРЦ «Фабрика», сожженного и разграбленного, стали формироваться колонны машин на выезд и очереди людей, которые ловили шанс к кому-то сесть иногда бесплатно, но зачастую за деньги и порой немалые.
Встав в 4 утра, я снова собрал все свои вещи, напоследок позавтракал (кто знал, может, это был мой последний завтрак?) и долго пытался вызвать такси к точке сбора колонн на «Фабрике». Лишь через час такси подъехало к воротам школы возле моего дома, а еще через десять минут я панически просился ко всем быстро отъезжающим машинам.
Брать меня не хотели ни за бесплатно, ни за деньги. Пока, наконец, не согласилась одна молодая пара – Оля и Паша, причем они согласились везти меня бесплатно.
Мы двинулись из города, и я краем глаза видел обгоревшие скелеты автомобилей уже без людей внутри, уничтоженную технику и всеобщую зловещую тишину, пока мы проезжали первый блокпост, второй, третий...
Возле блокпоста на понтонном мосту стало ясно: что-то не так. На часах было 9:30 утра, и нам сказали, что мост заминирован, ехать нельзя. Пара машин была обстреляна, и Оля с Пашей вернулись обратно в Херсон, как и еще несколько десятков машин.
Восьмого апреля на звонок моей тети ответил Сергей, один из координаторов, обеспечивающих возможность эвакуации из Херсона. Он сказал, что есть свободное место у одного из его водителей, оплата 3000 гривен, везут меня в Баштанку, откуда подхватит следующий водитель и довезет до Одесского железнодорожного вокзала.
Перед самой поездкой мне не спалось. Я почистил все свои две сумки на наличие каких-либо подозрительных элементов и в результате не взял с собой ни флешку с microSD, ни карту Мадейры в память о ноябрьской поездке на архипелаг, ни парочку ярких брендовых вещей типа легкого весеннего пиджака от Versace.
Утро 9 апреля выдалось туманным и каким-то особенно темным и холодным. В назначенный час я вышел на место встречи с водителем, и он с удивительной точностью и пунктуальностью ровно в 5:10 утра подъехал ко мне, сказав, что лучше садиться рядом с ним. Мы поехали за другими пассажирами. Ими оказались девушка с маленькой дочерью, ее сестра и их общая подруга. Своих имен они не называли
Стоит отметить, что ночью в телеграм-каналах, освещающих эвакуацию, появился панический вброс: россияне готовят провокацию, то есть обстрел едущих из города колонн, чтобы потом в своих СМИ представить это как преступление ВСУ. Но желание покинуть город в оккупации было сильнее страха быть убитым.
Умереть не страшно, ведь в оккупации ты уже мертв…
Более двух с половиной часов старая, но прекрасно сохранившаяся «Волга» везла нас по деревенскому бездорожью, а туман плотным приторным одеялом накрывал все вокруг, и снова нам встречались сожженные машины и военная техника, и снаряды на полях и дорогах...
Самый сложный и гнусный блокпост начался в Новоалексеевке. Там стояли кадыровцы, которые были одеты в грязную форму, плохо говорили по-русски, а от их прикосновений к моему паспорту и телефону физически стало тошнить. Вижу, что мне плохо, я, само собой, виду не подавал.
Следующий жесткий блокпост – ДНРовцы, главарь которых хорошо говорил по-украински и в сторону всей колонны говорил, что, мол, зачем вы едете, скоро здесь, то есть в Херсоне и области, будет хорошо. Видимо, как в тюрьме «Изоляция», аналог которой спешно появился в Херсоне и Новой Каховке с момента захода в города оккупантов.
После этого нужно было проехать по заминированному мосту через реку Ингулец, понимая, что либо мост с машиной провалится в воду, либо будет взрыв. Но пронесло.
В 10:30 утра мы были уже возле Снегиревки. После нее уже начинались блокпосты украинской армии.
В Снегиревке я никогда не был. И потому мой взгляд останавливался на удивительно аккуратных лужайках, чистых улицах, немногочисленных прохожих с велосипедами… И на контрасте выбитых взрывами окнах балконов в многоэтажках и блокпостах российских мразей среди этого уютного жилого сектора.
Проверки машин проходили быстрее, чем на предыдущих блокпостах, орки были очень вежливы, и мне даже не пришлось раздеваться, чтобы показывать, что на моем теле нет никаких тату с нацистской символикой.
В 11 часов мы увидели первый блокпост ВСУ. Над нами уже сияло солнце, которое грело, как никогда. Тумана не было. А одна из девушек в машине символически включила на своем телефоне песню Макса Барских «Туманы».
.png "Імена")
