Історія подана мовою оригіналy

До войны мы жили с матерью и женой во втором микрорайоне, а нашему ребенку исполнилось два года. Когда начались обстрелы, в городе оставаться стало опасно, но мать сказала, что никуда не поедет: она уже в возрасте, и возрастные болезни дают знать. Сначала я ходил и под обстрелами, но со временем лучше всего оказалось сидеть с женой и ребенком в подвале. Со временем обстрелы переместились к центру города. У нас они продолжались, но уже не такие, у меня, правда, уничтожило гараж и машину. 

Пока город обстреливали, мы были в подвале. Брали дождевую воду с крыши, пропускали через фильтр «Барьер»; но поскольку картриджей не было, то мы вставляли тряпки, и фильтровали через них. Когда закончились запасы, мы варили есть и на этой воде, и так выживали.

Мама сказала, чтобы мы ехали без нее; она не хотела, чтобы из-за нее погибли мы. Я попросил соседей присматривать за ней, а до того нанимал сиделку. Мы уехали под обстрелами; из нашего дома с нами тоже выезжала семья с ребенком. Мы выехали в Бердянск, а потом через Нововасильевку в Запорожье.

Связи долго не было, а я потом узнал, что мать умерла. Соседи похоронили ее в палисаднике возле дома. Потом говорили, что проводили эксгумацию и перезахоронили под каким-то номером, но никто ничего не знает.

Жена с ребенком выехали из Украины, а я остался в Хмельницком. Работу не нашел, в том числе из-за проблем со здоровьем. У меня межпозвоночная грыжа, и еще до войны было обострение, я лечился. Сейчас началось снова: нельзя поднимать тяжести, и не могу долго ходить.

До войны я был дома, а сейчас — бомж. Хочу быть рядом с женой и ребенком, чтобы они никогда не видели войны, а для себя желаю здоровья.