Історія подана мовою оригіналy

Сергей закрывал собой семью во время обстрелов. Он видел смерти множества людей, но не хочет забывать об этом, чтобы не утратить человечность

Мне 34 года. До войны я жил в Мариуполе.

24 февраля я не пошел на работу, не повел сына в садик. Под Мариуполем начал гореть аэропорт, там наши военные стояли. Активных боевых действий в первый день не было, но все были напуганы, не могли поверить, что это происходит.

Сначала я не мог оплатить покупки картой, потом перестал ходить общественный транспорт. А шестого марта отключили газ, и мы начали готовить на улице. У нас соседи погибли, а потом и дом сгорел.

После пожара мы пошли в убежище. На него потом упала авиабомба. Там очень много людей погибло. Моя семья, слава Богу, выжила. Мы до 24 марта жили в подвале, где были в том числе россияне и ДНРовцы. Мы видели много страшных вещей.

Моему сыну в январе только семь лет будет. Он маленький еще, из-за обстрелов плакал сильно.

У нас на глазах в подвале женщина умерла от сердечного приступа, она сидела в трех метрах от нас. Русские расстреляли мужчину из соседнего подъезда. Он вышел в туалет, а они подумали, что он военный.

Рядом стоял пятиэтажний дом. Там россияне установили генераторы, и разрешали заряжать пауэрбанки. Я пошел и увидел там накрытые тела мирных людей. Человек 10 лежало.

У нас машины не было. Наш дом сгорел, но можно было подняться на верхний этаж и поймать связь. Мы сумели дозвониться до старшей дочери моей жены. Она договорилась с людьми, которые нас отвезли в Урзуф. Потом мы поехали в Бердянск, а оттуда - на эвакуационных автобусах в Запорожье.

Моя семья сейчас в Луцке, они считают, что там безопаснее. Я в Киеве – меня сюда работать позвали. Бабушка осталась в оккупации, дом ее целый. Я жду деоккупацию Мариуполя, чтобы поехать помочь ей.

Слава Богу, все в моей семье живы, хотя и многое пережили. Я вспоминаю, как трудно было, как собой прикрывал семью, как сын плакал. Это было страшно, но мы тогда перешли в другое состояние. Люди сплотились, отпало все ненужное, осталась лишь простая человечность. Я не хочу терять это, поэтому не хочу забывать то, что пережил.