Історія подана мовою оригіналy

Кто-то рассказал оккупантам, где люди набирали воду. Колодец разбомбили, а вместе с ним разрушили десять жилых домов

Мне 33 года. Я женат, живем с супругой вдвоем, детей нет. Мы из Мариуполя, сейчас живем в Запорожье.

В 2014–2015 годах мы уже переживали аналогичную ситуацию. В Мариуполе были боевые действия: по окраинам стреляли, в центре города были бои. Никто не думал, что в XXI веке будет такое. Но мы поняли, что все будет намного хуже, когда в начале марта пропал свет. Я жил в частном секторе в центре города.

Так получилось, что жена была отдельно от меня, когда началась война. В десятых числах марта она пришла со слезами и рассказала, что была у папы. Там сгорел весь дом, и она не знает, жив отец или нет. У ее папы были проблемы с ногами, он плохо ходил. Честно говоря, я успокаивал ее, а сам уже предполагал худший исход. У него были железные двери, и жена не смогла их открыть после взрыва.

Поначалу оккупанты обстреливали левый берег.

На то время 23 микрорайон был полностью уничтожен - его захватили ДНРовцы и русские.

Люди оттуда, четверо взрослых и четыре ребенка (один вообще - грудничок), приехали в частный сектор искать, у кого есть отопление, чтобы хоть как-то накормить и обогреть детей, чтобы можно было хотя бы на костре готовить кушать. В 2014 году они приехали из Донецка в Мариуполь. Второй раз пришлось бежать от войны людям. Я приютил их, они жили у меня.

Однажды поздним вечером мы с женой сидели на улице. Была гробовая тишина. У меня еще в голове мелькнула мысль: ничего себе, за полтора часа вообще ни одного выстрела. И тут - яркая вспышка, и полетели стекла. Мы с женой залетели в дом, а там стоит туман. Дети кричали, взрослые не могли понять, что происходит, потому что они спали уже. Обвалилась штукатурка, и от этого пыль стояла столбом. К счастью, все были живы.

Мы с женой вышли на улицу посмотреть, что там происходит. У соседа дом полностью развалился. Он как-то выбрался из-под руин. Я спросил: «Леша, где мама?».

Кинулись откапывать маму, но не смогли ее спасти, потому что ей балка упала на голову и проломила череп. Она умерла сразу же.

Было темно и ничего не видно. Мы еще паре соседей помогли и пошли домой. Утром, когда посветлело, вышли посмотреть последствия ночного взрыва. У нас во дворе был колодец, и люди со всего микрорайона приходили набирать воду. Кто-то сдал, наверное. С самолета скинули две бомбы: одна четко упала в колодец, вторая - возле колодца. И в округе десять домов сложились, как карточные домики. У колодца девушку молодую, мою соседку, засыпало – ее не смогли спасти.

Чуть ниже у нас был еще один колодец, люди туда стали приходить набирать воду. Вот мы в очередной раз набирали воду, и начался жесткий обстрел. Из танков начали стрелять по девятиэтажкам. Мы видели, как летели эти снаряды, как они свистели, били. Люди убежали в панике и побросали воду. Мы решили с соседями поделить эту воду, которую удалось привезти, как вдруг начался обстрел.

И такая вот ситуация: у меня жена дома, а я - у соседа. Захожу в комнату за ведром для воды, и тут начинаются взрывы. Нас обстреляли из «Градов» - 40 снарядов упало. Попало и в дом, и в крышу, и в огород. Я не мог выйти, а жена на улице была - делала кофе нам.

У меня сердце колотилось: как она там? И только обстрел стих, я залетел к ней: «Ты жива?». Она сказала: «Да».

Соседи мои в тот же день уехали и ставили мне ключи от дома. Жена уговорила меня пойти к брату на Правый берег. У них там было тихо. Из его дома было видно «Азовсталь». Брат рассказал, что самолеты бомбят комбинат, а так - все спокойно, даже связь есть в одном месте в огороде. И вот мы сидели, разговаривали по телефону, как вдруг начался обстрел «Градами». Через два дня нас снова обстреляли, и мы решили отправить в Бердянск жен и детей.

У нас было три машины, но бензин был только в одной, и то - в один конец, до Бердянска. Обстрелы не прекращались, в городе был сущий ад. Но нам пришлось посадить их всех в машину и отпустить одних. Мы мучительно ждали новостей три дня. Когда они отзвонились и сказали, что удачно добрались до Бердянска, мы выдохнули.

Мы с братом рассчитывали оставаться дома и никуда не уезжать. Но в начале апреля утром русские начали массированный обстрел по Правому берегу из самолетов, «Градов» и танков одновременно. Поприлетало по соседским домам, в наш дом. Мы чудом спаслись, нас не задело. И мы начали думать о том, как выехать. Нашли бензин.

У нас две машины было: Daewoo и «копейка». Мы «копейку» продали и купили бензин.

Семь человек сели в эту машину, бросили все и уехали из Мариуполя в Бердянск. На первом блокпосту нас обсмотрели и обыскали со всех сторон. Брат остался в Бердянске, а мы с женой решили ехать дальше - в Запорожье, в Украину. Мы чудом дождались гуманитарного автобуса. Был организован эвакуационный рейс для Мариуполя, но русские не пропустили автобусы, и они поехали забрать людей из Бердянска. Мы в автобус зашли самые последние. Жену пустили, а я был под вопросом.  Жена сказала, что без меня не поедет. В общем, взяли нас обоих, сели мы на сумки и двое суток ехали до Запорожья.

Когда приехали в Запорожье, через соцсети начали искать моего папу. Он в Мариуполе, никуда не выезжал, у него нет документов никаких. Брат остался в Бердянске, а сейчас вернулся в Мариуполь. У него дом более-менее целый. Денег нету. В Украину он так и не попал. Я с ним связываюсь, и, что самое интересное, он и меня зовет в Мариуполь. Говорит: "Возвращайся, все нормально здесь, жизнь налаживается". Он уже привыке на костре кушать готовить, без света сидеть. А там частично в некоторых районах свет дали. Вода в некоторых районах тоже есть, но не питьевая, а техническая. От газа мы не зависим, потому что и у него, и у меня котлы стоят.

Работа в Мариуполе есть, зарплаты там пока что хорошие. Думаю, русские сейчас людям замыливают глаза, чтобы сделать свои делишки черные: повывозить металл, зерно и прочее.

В Запорожье тоже сложно, очень сложно. Чужой город. Мы здесь сами, нет работы, нет поддержки никакой. Спасибо, что гуманитарная помощь есть. Нам повезло очень – люди приютили нас и не берут плату за аренду. Мы только коммунальные платежи оплачиваем.

Я до сих пор не могу найти работу. Ищу работу, чтобы иметь зарплату, которая обеспечит мою семью. Я вижу свое будущее в Украине. Семья – я, жена, и хочу двоих детей: мальчика и девочку.