Історія подана мовою оригіналy

Я родилась и жила в городе Лиман Донецкой области. Жили мы с семьей хорошо, была своя недвижимость, небольшой бизнес. В апреле 22 года пришлось уехать, потому что уже очень хорошо было слышно в нашем городе выстрелы. Последние ночи были очень страшные.  

Моей дочери сейчас шесть лет, а сыну два года. В начале войны сыну было только полгода, а дочка уже понимала, что происходит, ей было страшно. Она спрашивала: «Мама, ты меня разбудишь, когда буду стрелять?»  

Я помню удар по Святогорску - у нас тогда прямо дрожал дом. В ту ночь было два прилета, и я поняла, что надо собираться и уезжать. Муж до последнего не хотел, но я настояла, что нужно спасать детей. 

Мы пробовали выехать 7 апреля с Краматорска поездом, но за целый день так его и не дождались, потому что было очень много людей на вокзале. Мы уехали назад домой, а когда поезд приехал в конце концов этот день, не все люди смогли в него сесть. Поэтому на следующий день мы решили ехать машинами на запад Украины к моим родственникам.

Там мы пробыли два месяца. Люди не все к нам нормально относились, и в конце концов решили переехать в Полтаву. Здесь дочь пошла в первый класс, а проживаем пока на территории предприятия.

В Полтаве нас хорошо обеспечивает, дают часто гуманитарку. Получали и от Фонда Рината Ахметова несколько раз, поэтому с продовольствием проблем здесь не было.

Очень много наших знакомых погибло на войне, и просто гражданских людей много погибло. Мои родители до последнего оставались в Бахмуте. Я их долго уговаривала выехать. Там уже активно шли обстрелы. Они выехали, и через несколько дней убило нашу очень хорошую знакомую. Это очень страшно, потому что остаются дети без родителей, и маленьких детей тоже убивают. 

Сейчас наш дом там практически разрушен: соседний подъезд с девятого по первый этаж обвалился, дом подлежит сносу. Фактически, возвращаться нам некуда.

Приятно, что есть люди, которые помогают таким, как мы. В Полтаве, в основном, люди все хорошо относятся: помогают всем, чем могут, и это, конечно, радует.

Все равно есть какая-то надежда на лучшее, и надежда на то, что скоро все это закончится, и снова настанет мир. С этой надеждой, в принципе, мы и живем. Это как-то помогает не падать духом совсем.