Історія подана мовою оригіналy

Евгений с братом уехал из Мариуполя в первый же день войны. Летом они возвращались домой, чтобы помочь родителям и увезти из оккупации маму

Я из Мариуполя. Когда началась война, мы сразу сели в машину и уехали: я, брат, его жена. Родители остались дома.

Было очень страшно. Весь день крутило в животе от испуга; мы не знали, сможем ли мы выехать из Мариуполя. В Интернете одни писали, что город перекрыт и из него не выпускают, другие - что можно выехать. Мы решили рискнуть. Никто никого не останавливал - наоборот, военные махали, чтобы люди быстрее выезжали из города. Это была первая хорошая новость, которая нас немного ободрила. У нас была старая машина, но мы на ней добрались к друзьям в Днепр.

Потом мы переезжали в Запорожье, дальше - в село под Киевом. Жили там, где друзья могли дать бесплатное жилье. Мы не знали, насколько это все затянется, и собирались в Мариуполь, потому что волновались за родителей. Связи с ними не было. Отец пару раз умудрился забраться на вышку и к нам дозвониться. Но это всего пару раз, а так - мы ничего о них не знали.

Мы с братом летом вернулись в Мариуполь, побыли там около месяца. Настроили быт в родительском доме, восстановили свет от аккумуляторов, провели газ. На хозяйстве остался отец, маму мы вывезли в Молдавию, а сами поехали работать в Европу - нас там ждали.

Когда были в Мариуполе, друзей, с которыми мы играли в футбол, чеченцы обворовали. Просто подошли, сказали, что уже комендантский час, и у тех, кто не имел документов, забрали деньги.

У одного парня забрали 15 тысяч рублей. Его знакомые попросили поменять гривны на рубли - он поменял и не успел выложить. Точно так же золото отбирали у ребят.

Когда выезжали из Мариуполя в Украину, нам пришлось пройти фильтрацию. Мы не боялись с братом - у нас нет никаких историй в прошлом, телефоны мы почистили. Мой брат прошел фильтрацию за две минуты, а меня держали полтора часа, потому что нашли в телефоне номер друга, который на данный момент воюет. Рассказать мне им было нечего – я ничего не знал, но полтора часа поговорить пришлось. Мне задавали разные вопросы, провоцировали, пытались выудить какую-то информацию. Удивительно, но они и правда думают, что у нас есть нацисты, которые агитируют всех, студентов в том числе, воевать за Бандеру, за националистов. У моей мамы нервы слабые, она пока меня ждала, чуть не поседела.

Моя жизнь не особенно изменилась: я работал и работаю за рубежом. А вот у родителей и брата жизнь изменилась радикально – они не планировали никуда уезжать. Но, думаю, все будет хорошо: к концу следующего года Мариуполь будет украинским.