«Война с черствостью родных тяжелее, чем с оккупантами»

Жительница Днепра столкнулась с двумя трудностями: войной и непониманием близких, которые живут в россии. С началом вторжения Нина Григорьевна убедилась, что люди открывают истинный облик во время бедствий

Я жила в Днепре с 1972 года. Муж умер двадцать лет назад. У меня сын, внучка и внук. Я живу недалеко от аэропорта, и 24 февраля прошлого года в четыре часа утра меня разбудил грохот. У меня и так бессонница — и тут вот этот взрыв! Позвонил сын, сказал, что началась война. 

Я сразу же почувствовала страшную боль за страну. С родственниками из россии я была в натянутых отношениях еще с 2014 года. Когда захватили Крым, мне позвонила сестра по Skype, и из нашего разговора мне стало ясно, что она этому рада. После этого мы не разговаривали около года, потом опять начали общаться, но как только заходил вопрос об Украине — меня рвало, я раздражалась и грубила. Сейчас я чувствую просто ненависть и страшную боль. 

Уже тогда было предчувствие, что война начнется, потому что обстановка нагнеталась. Но даже при всем этом для меня новость была шоком. Я русская по национальности, но живу в Украине уже пятьдесят один год. И меня поразило, что родственники — и те не понимают, говорят, что нас Америка подкупила, о каких-то националистах, о том, что притесняют русскоязычных. Я работала преподавателем, преподавала на русском языке, но у меня документация должна была быть на украинском, и я с этим справлялась. В силу своего возраста я не могу быстро говорить, но я все понимаю. 

Они сюда приезжали и удивлялись, как мы хорошо живем. Так что теперь у меня шок от того, что происходит вообще.

Я живу совсем рядом с домом, в который попала ракета. Мой дом тогда хорошо тряхануло, а потом позвонили родственники, и сказали, что случилось. Они тут же побежали помогать, а я тогда была в плохом состоянии здоровья. Только позавчера я пошла туда и посмотрела, а так все время новости из прессы узнавала, в интернете торчала, смотрела. Это кошмар! После этого я все эти фотографии взяла и российским родственникам отправила, чтобы они увидели, что наделали. Может, нельзя было отправлять, но я думала: неужели они не проникаются тем, что гибнут дети, ни в чем не повинные люди? Нет, это не передать словами.

В своем возрасте я живу по минимуму, так что трудностей с едой не испытываю. К тому же, у нас председатель ОСББ очень хорошая женщина, обо всех заботится. Для меня еда не важна, а важен мир. Страшно, что из-за войны многих врачей нет в поликлинике. Но с другой стороны думаю о молодых ребятах, которые остаются инвалидами, а мы, пенсионеры, уже как бы балласт. Я о себе сейчас не думаю, я думаю о будущем поколении.

Я не эвакуировалась из города. Сын у меня здесь, невестка тоже.

Многое сейчас решают поставки оружия. Меня волнует, что поставки затягивают, вроде как наблюдают. Но нам сейчас нужна такая помощь, чтобы мы могли побыстрее все закончить.