Я люблю любовную лирику от Шекспира до сегодняшних авторов...  Часть могу читать російською мовою,  часть – украинской.  «Крізь огні, у блакитнім тумані, крізь вечірню міську каламуть ти ідеш, i мов квіти весняні, на снігу за тобою цвітуть. Ти для мене, як вічності небо, що сіяння нам шле з висоти.  Склав пісень я багато про тебе, та найкращая пісня – це ти». Это Володя Сосюра. 

Я родился в Гранитном и вот живу. Окончил сельскохозяйственный техникум в 1962 году и по направлению работал в Волновахском районе, выращивал овощи. А потом вернулся и в своём колхозе работал. Выращивал хлеб, овощи, производил мясо и молоко.

В среднем звене – там, где производится продукция. Это самое ответственное звено. Сверху начальство давит, а снизу рабочие требуют.

И заведующим фермы я работал четыре года. Четыре тысячи голов скота у меня было. Сейчас в районе столько нет, а у меня на ферме было. Работал без выходных и праздничных дней.

В отпуск в Ялту мы ездили с братьями – вот весь мой отдых. Я же безотказный. Куда направляли, туда я и шёл. В огород – в огород. В бригаду – в бригаду, на ферму... 45-50 человек у меня бригада была. 

Здесь у нас блокпост. Солдаты стали, палатку натянули. И начали стрелять. И отсюда, и оттуда. Ну, отсюда, когда стреляют, нам-то это ничего, не больно. А оттуда, мы как раз в такой зоне находимся, дом мой тут 100 метров до блокпоста.

И вот мины начали у нас разрываться вокруг дома маленькие и большие. Такой снаряд один упал, что и заборы побило. У меня рамы все побитые были. Мины разрывались и с востока, и с юга, и с запада, и с севера. Но, спасибо Всевышнему, в дом нам не попало. А есть же которым и в дом попало.

Когда снаряды падали, мы (жена в одном углу подальше, я в другом) сидим и думаем: вот сейчас, вот сейчас снаряд упадёт.

Тогда немцы убили два человека в нашем селе. Женщину одну убили, она не хотела ехать в Германию на принудительные работы. Она отказалась – и её расстреляли. И еще райком партии оставил человека для подпольной работы, и его кто-то из местных выдал. Вот эти два человека немцы расстреляли. А в этой войне 13 человек у нас уже погибло и больше 30 раненых. 

Ну, спасибо Всевышнему, сейчас хоть уже снаряды не падают. Уже мы как-то привыкли и не так страшно, как первый год.

Вы фильмы о войне смотрели? И книги читали, романы. Война, война... А когда во дворе мины начали взрываться, совсем другое дело. Войну мы ощутили на своей шкуре наяву.

Снаряды падали. Такие воронки были по метру глубиной у меня в огороде. Там пасека была, и ульи побило. 

Стреляли и днём, и утром, и ночью. Графика нет, как поезд идёт Москва – Мариуполь в такое-то время, кто когда захотел, тогда и стреляет. 

Просим Бога, чтоб хоть в дом не попало. Жена вот в одном углу, это её спальня, а то моя спальня. Я там в углу, подальше от окна. У нас в доме кругом окна. Мода была такая, чтобы светлей было в хате. У меня 12 окон. А тут надо подальше от них. По углам сидим и ждём, когда кончится.

Вот сегодня утром стреляли со стороны Игнатьевки, так снаряды летели, жена говорит. Она раньше меня встала. Курочки у неё, она управляется. А я минут на 15 позже встал. Я слышал гул. В село не попало. Жена говорит, видно было, как огоньки идут, ракеты...  Огонь же видно. 300 км в час движение огня.

Мы молим Бога, чтобы уже договаривались. Не война же вечно, так же тоже не бывает. Мы живём на границе. Хочется ещё немножко свободно пожить, сколько там Всевышний нам отмерил. Но не в такой обстановке напряжённой. А то ждёшь и думаешь: вот-вот сейчас попадёт снаряд в дом. И на этом до свидания. 

В селе никого у нас и нет. Внуки – кто где устроился. Кто в Украине, кто в России. Работают, семью же надо кормить. Тут работы нет. Если бы война кончилась, карьер бы сразу заработал. Щебень нужен всем, дороги надо делать, бетон надо делать. Там что угодно делали: и памятники, и гранит вырезали.

Если был бы моложе и получал тысячу долларов в месяц зарплату, можно было уехать. А куда нам уехать? Это сейчас пенсия 100 долларов, а началась война – и того не было.

С продуктами перебоев не было, но дороговизна. Электричество надо платить, уголь семь тысяч тонна. Нам нужно самое меньшее две с половиной тонны.  Я раньше топил пять тонн, Ну, у меня водяное отопление было. А когда девчата разъехались, зачем нам такой дом отапливать? И отопление я снял. У меня теперь печка, груба. Когда мы строили, я говорю: давай сделаем грубу на всякий случай. И мы теперь топим.

Нам две тонны угля хватает. Вот эти три комнаты – две спальни и гостиная. Тут у нас телевизор, тут мы сидим. Я на одном диване, жена на другом. Смотрим то друг на друга, то на телевизор. И всё. Остальное не отапливаем. Сейчас вошли в моду торфяные брикеты. Мы ими растопили, а потом немного угля насыпали, и всё. И уже в хате тепло. 

Связи, электричества у нас месяцами не было. Вот так мы и жили. Война. Литература пишет: не страшно, если человек говорит, что ему не страшно. Это брехня, это неправда.

Вот я иду в центр за хлебом и начинают снаряды падать. Вы представляете, как это? Это не романы читать или фильмы смотреть. Пусть снаряды никуда не летят. Пусть останутся они в истории... 

Человек – это самый страшный зверь. Сколько живёт, столько воюет. За что? Места пока хватает всем.