«Нам сказали, что наш офис оккупирован, и нас туда не пустят»

Анжелика Геннадиевна часто вспоминает о стрельбе в родном городке: как часы напролет сидела в подвале с детьми и как после переезда ходила с карточками гуманитарной помощи в магазин. Теперь все, о чем она мечтает, – иметь свою квартиру и больше не возвращаться в мыслях к войне. 

Я родилась в Коминтерново, это Новоазовский район. Прожила там до 23 лет, потом переехала в соседнее село Лебединское, тоже Новоазовского района. До войны я работала в агроцехе, у нас с мужем родились двое детей, мы строили планы. Мы жили в селе, но это было престижное место – в пяти километрах от Мариуполя. Мы планировали заниматься землей. У родителей есть возле ставка маленький кусочек земли: на нем можно было, допустим, клубнику выращивать. Вот такие были планы.

После 25 августа 2014 года начались волнения, запугивания. Мы тогда на работу не вышли: нам сказали, что наш офис оккупирован, и нас туда не пустят. Если у кого-то какие-то там были личные вещи - не знаю, как забирали. С горем пополам забрали трудовые книжки, работали до декабря удаленно. Это был тот еще квест. Потом я рассчиталась, потому что я хотела совсем выехать из этой местности. У меня тогда была паника после того, что я пережила, сидя с детьми в подвале. С 25 августа мы из подвала практически не вылазили. 

Когда ты сидишь в подвале со свечкой и с закрытой дверью, выгорает кислород, и ты постоянно хочешь спать, ты… ты не можешь даже встать. Слышишь, как бомбят, земля трясется, а ты настолько становишься пассивный. Может, это уже усталость была – не знаю, но кислорода явно не хватало. 

Мы когда вышли из подвала, узнали, что у нас в селе погибло двое детей. Тогда мы и решили уезжать. У нас была грузовая газель с закрытым кузовом, и мы за 15 минут собрались тремя семьями и выехали в Запорожскую область, в чем были. Соседи с детьми и беременные женщины с нами были. Сняли там на берегу моря домики на базе отдыха. Просидели там десять дней, оформили отпуск на это время.

Теперь мы не можем поехать домой. Мои родители из Коминтерново уехали в октябре 2014 года. Сидели-сидели, но уже не выдержали. У меня там остался родительский дом и два пая. Вот уже восемь лет они за пай ничего не получают, но для меня это не так важно. Мы были в селе - поехали забрать родительскую технику: холодильник, телевизор. И для меня это был такой стресс! Мы оттуда уехали, и я больше возвращаться не хочу. В Коминтерново гораздо страшнее было, чем в Лебединском. 

С октября 2014 года мы с мужем, детьми, дедушкой и бабушкой живем в Мариуполе. Сейчас снимаем трехкомнатную квартиру. В этот раз нам повезло – квартира хорошая, но мы уже сменили четыре квартиры за вот это время. Стараемся снимать жилье возле школы, чтоб с детьми легче было. Бабушка с дедушкой то в селе, то у нас… Завели курочек. Сейчас немного спокойнее стало,  проще туда ездить. Самое страшное время было в 2014 и в 2015 годах. 

Я поменяла работу – сейчас работаю в Метинвесте. Здесь гораздо безопасней, конечно. 

Я бы не смогла сейчас жить в селе: я бы все время была дерганая, не смогла бы работать спокойно, зная, что дети там, где рядом обстрелы. Да и в школу в таких условиях они просто не смогли бы ходить. Кто бы их забирал?

После этого я сказала: «Никаких подвалов, никаких сел, лучше в городе». В Мариуполе тоже как-то страшновато, может быть, из-за того, что он большой, не знаю.

У меня здоровье нарушилось. Страх, который пришлось пережить ни к чему хорошему не привел. За себя я особо не боялась - больше за детей. Сыну тогда было три с половиной года, а дочке пять.Сын пережил это сложнее, дочка как-то вообще гладко, слава Богу. У нее есть какие-то воспоминания, но события не очень отложились в памяти, хотя она старше. А вот сын…

Слава Богу, все это мы уже прошли, все забылось, и он особо этого не помнит. У него был этот страх из-за меня: я везде ходила за ним по пятам, и, если где-то что-то, я его хватала с безумными глазами. 

В 2014-2015 годах мы получали помощь от Фонда Рината Ахметова. Она для нас очень много значила. Когда мы уезжали, мы потратили все деньги. Потом в Мариуполе нам надо было за что-то снять жилье, за что-то жить. Какое-то время побыли у знакомых, но так же не могло вечно продолжаться. И мы, две семьи, сняли двухкомнатную квартиру. Тогда был такой период, что мы хотели уехать насовсем и рассчитались с мужем с работы. Уезжать мы так и не стали, но когда устроились на работу снова, нужно же было дождаться зарплаты. Нас просто спасли тогда эти сертификаты в продуктовый магазин и пайки с гуманитарной помощью. Помню, ходила пешком, наверное, километра по три каждый день в «Брусничку» и экономила сертификат: не тратила все за раз, а оставляла, чтоб купить молоко, хлеб.

Тяжело было тогда. Сейчас все меньше и меньше об этом вспоминаем… Меньше даже между собой разговариваем. Раньше это была первая тема для разговора, а сейчас мы с моими знакомыми это уже не обсуждаем.

Мечта моя – собственное жилье. Потому что съемная квартира – это, считай, живешь одним днем. А так хочется иметь свое жилье. Я участвую в программе "Трехпроцентный кредит", но там рандом – попробуй выиграй. И все же я надеюсь, что выиграю. Потому что по полной ставке платить слишком дорого.