Со стороны трассы Карловская бомбили. Далеко-далеко было слышно перестрелки, но жизнь продолжалась в поселке. Почта работала, магазины. Церковь мы посещали. Дом культуры, даже библиотека работала.

Тревожило, что может дойти сюда, но, все-таки, успокаивали себя, что может быть разберутся, и оно решится мирно. Ну не будут же убивать друг друга! Ну зачем убивать? И тем более поселок. Ну что в поселке ценное? Только что природа. Никаких производств вредных, ничего нет. И мы спокойно жили более-менее. Просто думали, чтоб люди и там не страдали, где бомбят.

Потом все больше и больше, сильнее и сильнее. И уже было, что думаешь: «Выйти из дому или не выйти?»

Все дрожало, все бомбило, страшно было. Научили нас становиться там, где стекол нет, или ложиться. Просто люди друг другу передавали.

Как 18 июля 2014 забомбило! Уже прощались с жизнью. Рядом с домом осколки падали – все по подвалам, все бегом. Кто мог, кто куда прятался.

Пять автобусов нас эвакуировали, с вечера начиная и до ночи, в Донецк. Тогда окончательно мы поняли, что если мы выживем, то это будет и хорошо.

Поехали в Юрьевку. Там 15 лет не работал детский лагерь, его облагородили чуть-чуть и поместили нас. Начались холода, а там же условий нет. Куда нам деваться? Слышим от людей, что войне конец не получается, что там, в Песках страшнэ, что делается. Что нам делать? Нам один верующий сказал: «Я вас завезу в центральную церковь, в Мариуполь». И нас пастор забрал в Дом Евангелия. Вот так мы оказались в Мариуполе, по сей день.

На пенсию надо было справки переселенцам оформлять. Это меня надо лично представлять, такси нанимать. Если б я на ножках была, а так камнем сижу. Очереди страшные. Неприятностей было очень много. Им было трудно с нами работать – которые чиновники и которые в очередях между собой. Вы знаете, чего только не наслушалась. Только думала: «Сколько зла в мире, я ж и не думала, что столько».  

Волонтеры обращают внимание, я чувствую, и верующие обращают внимание. Хотела, чтоб обратили внимание власти городские и киевские. На таких, которым вернуться некуда,  заработать не могут,  приобрести ничего не могут и переезжать по городам и весям, даже по городу не сильно могут. Или компенсацию какую дали бы, пусть даже и неравноценную, или какое-то небольшое жилье, но в человеческих более-менее условиях.

Есть такие люди, которые сочувствуют и понимают. Но жители, большинство не любят переселенцев. Это открыто говорят. А чиновники не любят, но скрыто более-менее. «Это ваши проблемы», – они отвечают, если что-то не так. И чего ни коснешься – это наши проблемы. Вот в таком мы положении. Сложно.

Возвратиться некуда, здоровья нет. Мы не из тех, что можем переехать, выбрать себе лучшее. Как тяжело быть никем и ничем. Очень тяжело.