«У нас упал снаряд. Ребенок так перепугался, что до сих пор не разговаривает»

Ангельева Юлия, 30 лет:

В 2015 году посреди нашего двора упал снаряд. 12 часов ночи было, мы все спали. Ребенок до того перепугался, что не могли успокоить аж до утра. Теперь не разговаривает.

Раньше вообще ничего не говорил, полностью его замкнуло, а сейчас уже хоть начинает так: мама, баба. Если кушать хочет, попросит кушать. Вот так вот только. И если где-то слышит выстрелы, он очень боится, начинает плакать, бежит на диван, одеялом накрывается, прячется.

Побило окна у нас. Ворота в дырках, наш дом в дырках. Всё побило у нас: и кухню летнюю, и пристройку. Никому не попадало, только нам. По улице нигде, ни у одного соседа ни одного стёклышка не выпало. Вот такие мы везучие.

В этом доме бабушка жила наша, а теперь мы к ней переселились и вместе с ней живем.

Мужа нет, я одна с ребёнком. Спасибо, хоть бабушка пенсию получает, да хоть как-то живём сейчас. Детские не платят, три года ребёнку исполнилось в июле, и я уже ничего не получаю. Я не работаю. Не представляю свою дальнейшую жизнь. Работала в училище. Без работы осталась. Какая в посёлке может быть работа? Только магазины. Там тоже люди ходят, спрашивает каждый. Многие же без работы, все село без работы.

Моя мама умерла – я еще только школу заканчивала. А бабушка упала четыре года тому назад, сломала ногу, возили ее в больницу. Тогда ещё войны не было, в Тельманово мы ее возили. Ей наложили гипс. А потом всё равно ходить не может. Потихоньку может в зал на костылях, и то я помогаю. А сейчас она и не видит ещё.

Бабушка Елена Федоровна Ангельева, 85 лет:

Я баба-гром была. Я сидела в коридоре, а одна пуля бах! Прямо тут во двор влетела, тут же - вторая. Меня волной ударило, ноги сразу не стали ходить и глаза не видеть.

В окно ударила пуля, в стенку пошло. Смотрю – 12 часов. Я же не сплю постоянно. Ребёнок как начал плакать. Мне Юля его принесла, я с ним до утра. Видно, задело ему слух, что он разговаривал, а сейчас не может сказать ни «мама», ни «папа», ни «дядя».