«У меня до сих пор осталось состояние тревоги»

До войны я работала учителем, потом вышла на выслугу. Начали болеть родители. Папа по больницам, потом мама. Папа умер в 2014 году. Начались бомбежки, а у него сердце беспокоило, желудок, куча других заболеваний. В итоге не выдержал этого всего. Начинаются обстрелы, а дом дрожит у них, двери открываются, и мосты взрывались. Потом в 2018 году умерла мама. Дети разъехались. Они окончили в Луганске институт и уехали, потому что было не очень спокойно.

С детьми общаюсь только по телефону. Родителей нет. Пенсия маленькая. У нас в принципе дом целый, только фундамент и плитка в доме потрескались такие содрогания были сильные. Даже вот подоконники шевелились, цветы на подоконниках стояли и все это шевелилось. Как ветер… Сидели в подвале, было холодно, страшно, темно. Бежишь, и оно свистит, и думаешь, как лучше, или же в доме оставаться, или в подвале. Может в подвале все рухнуть на тебя все, а там же банки, можно порезаться. Или в доме оставаться, или в подвал. Бегали мы туда, потом через раз оставались в коридоре, там, где нет стекла. Воспоминаний, конечно, много.

В 2014–2016 годах у нас было громко, очень громко. И дома погорели, и разбитые многие стоят, и даже люди раненные были. У меня состояние тревоги осталось до сих пор. Ночами было тяжело было спать, потому что сверкало все, горело. Три года было особенно тяжело. Сейчас как-то реже, бывают взрывы, в доме сидишь и непонятно с какой оно стороны. Дом содрогается.

Мы уже забыли, что такое гром. Постоянно думаем, что это какие-то выстрелы. А потом уже смотрим, да нет, это гром. Уже немножко попустило. Но оно сразу влияет на состояние. Началась гипертония, головные боли. Спина, ноги – все на нервной почве. Родители умерли и было страшно, когда все громыхало. Это тяжело было пережить.

Мечтаю, чтобы все быстрее закончилось и все вернулись по возможности домой, чтобы все было мирно и не было больше этого страшного.

У нас же села вымирают, молодежь разъехалась. Школа новая, красивая, но мало детей. Там всего 20-25 детей учится. Раньше при школе даже садик работал, а теперь будет закрываться. Пустые дома, везде трава растет. Еще хочется, чтобы села возродились и у молодёжи была работа. Мы на ребенка смотрим уже как на диковинку какую-то.