«Люди собирались за хлебом и в это время их обстреливали»

Война – это горе. Это миллион исковерканных и потерянных жизней. Последствия, которые я вижу до сих пор для себя, близких, своих знакомых – это искалеченные судьбы.

Для меня война началась в мае 2014 года, когда в моем родном городе Приволье начались боевые действия. Мой муж в то время жил в Лисичанске, он переехал туда из Одессы. Он позвонил мне утром 22 мая и сказал, что стреляют в Приволье. Я поняла, что началась война. Я сказала: «Собирай вещи и возвращайся в Одессу».

Лисичанск был в окружении в 2014 году. Мне удалось вывезти свою куму, моей крестнице было 8 или 9 лет. Они рассказывали, как начали стрелять, как прятались в подвале.

Лисичанск расположен на берегу Донца. В одном месте есть источник, люди туда ходили за питьевой водой. Это место несколько раз обстреливали, взрывали.

В июле Луганск был весь в боевых действиях – отключили всю связь. В Одессе я познакомилась с мальчиком 16 или 17 лет. Его мама с друзьями втолкнула в одесский поезд, когда еще ходили поезда. Кто-то его привел к нам в общественную организацию. У него было ужасное состояние, потому что не было связи с мамой.

Я была в феврале 2014 года в Лисичанске на встрече выпускников, это последний раз. Я очень хотела бы поехать в Луганск, так как папе сейчас 79 лет. Он очень тяжело пережил эти события. Он работал в горкоме партии, в обладминистрации в Луганске, руководитель общественной организации. Он отдал всю свою сознательную жизнь на построение украинского государства. Все, что произошло, для него неприемлемо. Очень страшно и тяжело, когда ты не можешь поехать к своим родным, когда хочешь. Сейчас усугубилась ситуация из-за карантина. Я не могу поехать в свой родной город Лисичанск, где похоронена моя мама, дедушки, бабушки. Дом разрушен мародерами. Это был дом моих дедушки и бабушки, в котором я родилась. Дети там родились. Мы приезжали туда, отдыхали.