«До 800 снарядов считала, потом бросила. Всё летит, свистит, взрывается»

Сотни снарядов разбили прифронтовой поселок Первомайское. Несмотря на разрушения и огромную опасность, там остаются мирные люди. Евстолия Горинцева верит, что рано или поздно дождется спокойной жизни.

Начали стрелять. Сначала не по селу, там у нас окраина Донецка и село Пески было, там начались бои, танк подбили.

На работе меня сократили за год до войны. Ну, а соседка работала и говорит, что шли люди, подбитый танк горел, лежали трупы солдат. Говорит, шли пешком, ничего ж не ходило. Люди на работу ходили в Донецк. Вот так и началось, так мы и узнали, что началась война.

Потом начались обстрелы прямо по селу, у нас в 200 метрах идет трасса Донецк – Киев, и там тоже подбитый был танк. Там стреляли, и люди находились, я тоже была на огороде. Стреляли, пули свистели, шел бой. Дети бежали в соседний двор, в погреб. А я с огорода прибежала, смотрю – нет их. Потом пришли, сказали, что были у соседей, прятались. Это уму не постижимо – все выдержать.

А когда сыпались фосфорные бомбы, это вообще жуть, все горело. У людей отара овец сгорела, сено, все погорело, разрушения ужасные.

Вот через два дома снаряд попал и через дом попадало, через два дома с одной стороны, через дом с другой стороны, и напротив в огород влетел снаряд, и в огород в мой. Как-бы в кольце я была, но дом устоял.

Возможности свободно передвигаться нет. Я раньше в Донецке состояла на учете – я инвалид по зрению, еще в 1992 году так случилось, что я под взрыв попала, граната разорвалась, я была с двумя детками, на ж/д вокзале Донецка. Травмировались все трое, у нас выбито по одному глазу, у меня и у детей еще в 1992-ом. А тут опять война, короче, ничего хорошего.

У нас тихо-тихо, а потом снова стреляют. Где-то до 40 снарядов можно насчитать, взрывов. Уже нету того, что было в 2014-ом, то вообще жуть. Если мы определяем на слух, что летит дальше или в стороне стреляют, то на это уже внимания не обращаем. Идем, на огородах трудимся, работаем.