«Было попадание в наш дом»

Олег Иванович вывез свою семью из Мариуполя в средине марта. До этого выживали, как и многие: добывали воду, пекли хлеб на костре. В их дом было попадание. Хорошо, что они еще в первые дни войны переехали к маме в другой район города

Мне 50 лет, жене 47. У нас два сына, восемнадцати и одиннадцати лет. И еще у меня есть 30-летний сын он от предыдущего брака. Все мы из Мариуполя. Я работал в частной компании, которая выполняла подряд на Азовстали, а супруга на этом же заводе работала конструктором. 

Через пару дней после начала войны мне позвонил бывший коммерческий директор Азовстали и сказал, что нужны сварщики для запайки противотанковых ежей. Собрать кого-то из подчиненных во время наступившей паники я не мог, поэтому поехал с сыном. Мы отработали день, а на следующий работы уже не было. 

Из Мариуполя выехали не сразу, потому что надеялись на урегулирование ситуации. Но надежда на это таяла с каждым днем. Мы переехали с Левого берега к маме, которая жила возле драмтеатра. После этого узнали, что было попадание в наш дом, но не в тот подъезд, в котором мы жили. Как только пошли слухи о «зеленом коридоре», возле драмтеатра начали собираться автоколонны. Но оказалось, что коридора нет. 14 марта я узнал, что некоторые люди уехали через Васильевку. На следующий день поехали и мы. 

В Мариуполе с первых дней не стало воды, газа и света. К счастью, у меня был запас солярки. Я мог ездить по городу, отвозить родственникам хлеб, который жена пекла на костре. Развозил воду тем, кто не имел возможности сходить за ней.

Я видел, как один мужчина вынес из магазина подставку для телефона. Это же дикость в сложившейся ситуации. Я еще мог понять людей, которым нужны лекарства, вода, хлеб. Они от безысходности могли пойти на воровство. Но выносить из магазинов бытовую технику или бесполезные приборы, вроде подставки для телефона, – это безумие. В первые дни мародеров пытались наказывать, а потом до них никому не было дела.

Война принесла не только плохое, но и хорошее. Я, к примеру, сблизился с теми людьми, которых знал совсем чуть-чуть. За время войны они стали родными. 

Старший сын, несмотря на проблемы со здоровьем, работает в Киеве. Средний учится в двух университетах одновременно. Жене с младшим сыном и тещей предоставили жилье. Я сейчас нахожусь не с ними. 

Я очень хочу, чтобы после окончания войны Украина имела те же границы, что и в 1991 году.