«Люди понятия не имеют, как мы там живём»

Татьяна Николаевна до последнего работала в прифронтовом Куйбышевском районе Донецка. Когда в родном поселке начались интенсивные военные действия, приходилось постоянно сидеть в подвале. Пережитые ужасы остались на всю жизнь. Даже сейчас, проживая в мирном Киеве, женщина постоянно испытывает тревогу.

Я работала на заводе в пригороде Донецка, в Куйбышевском районе, сейчас там линия фронта. Мы были на работе, наблюдали за аэропортом со второго этажа. До этого наша сотрудница пришла на работу, а она жила очень близко к аэропорту, и говорит: «Ночью снялись все самолеты и улетели». И было как-то тревожно, но всё равно мы надеялись. Не знали, на что нам надеяться.

У меня старенькая мама и дети в Киеве, я сейчас тоже здесь, смотрю за внуками. Дочка сразу позвонила: «Мама, немедленно собирайся». А я говорю: «Да тихо, пока ничего, вроде как спокойно». – «Привези хоть бабушку к нам, как-то до вокзала добежишь». Мы обговаривали разные ситуации, потому что бабушка старенькая. Я взяла билеты в Киев на 19 июля, а на 22-е – один из Киева. Я планировала оставить маму и вернуться домой, даже холодильник не отключала – там стоял суп, были фрукты.

Мы ехали в Киев, а когда уже собиралась уезжать, мне из дому звонит подруга и рыдает: «Не возвращайся, здесь беда». Мы боялись друг другу рассказывать подробности. Не знали, в какой находимся ситуации, не могли понять. А в сентябре мама поставила мне ультиматум: «Вези мене до дому». В то время никакой транспорт не ходил, мы добирались в жутких условиях. Я никогда не забуду этот дряхлый и дребезжащий автобус.

Мы вернулись домой и были там до января, а в январе у нас такое началось, что ни дня, ни ночи не знали. В семь утра (мы живём вдоль трассы) все выходили на трассу, чтобы мы видели ситуацию, кто ещё жив, кого уже нет. Многие люди погибли прямо в посёлке. Одна женщина вышла в сарай взять дровишек, а её ранило в ухо, и она умерла. А другая лежала на диване, отдыхала. И тоже в дом влетел снаряд, она погибла. В общем, много историй.

Приходилось много раз сидеть в подвале. Даже ребята, которые у нас были, солдаты, они нам говорили: «Прячьтесь в подвалы, быстро все в подвал». И были ситуации, что и в подвал попадало.

Я работала до последнего, но не сожалею, мне уже 60 лет. Как раз накануне отпраздновала 60-летие, и работа для меня не была проблемой. Вся молодежь уехала, остались только те, кто по каким-то обстоятельствам не захотели уезжать, а в основном разъехались все.

Чувство безопасности у меня теперь отсутствует, я постоянно в какой-то тревоге. Я даже здесь и знаю, что всё относительно спокойно, но мне всё равно тревожно. У меня осталась собака, я за нее переживаю, кота убило.

Мы пересмотрели свои жизненные позиции, ценности. Мы другие, не такие, как здесь. Я даже с детьми общаюсь, а они удивляются: «Мама, как ты можешь так думать? Как ты можешь так говорить?» А я говорю: «Что-то мне дает право так думать и так говорить». Люди говорили: «За что нам? За что? Ведь мы никому ничего плохого не делали, зла не желали».