«Война застала нас в сандалиях»

Татьяна Владимировна до войны постоянно проживала в Марьинке. Она вышла на пенсию, но продолжала работать. После того как в ее дом попал снаряд и повредил в крышу, женщине пришлось уехать в соседний город и арендовать жилье. Теперь она живет на два города, но находится долго в своей квартире не может – жилье сейчас не приспособлено к проживанию, света нет, крыша течет. Приходится опять уезжать…

До начала войны я проживала в Марьинке, а сейчас временно в Селидово и снимаю жилье. В наш дом попал снаряд. Езжу в Марьинку, оплачиваю коммунальные услуги. Крышу никто не ремонтирует. У нас пятый этаж, по стенам течёт вода. Я хочу вернуться домой, но все течет, обои висят. Кто мне электричество включит?

Мы проживали с дочкой. Младшая жила в Донецке. Сейчас она уехала в Харьков и там снимает жилье. Старшая там осталась. Я и не у мамы проживаю, и не в Марьинке. Там ведь негде жить. Езжу к маме на маршрутке. Два раза в год приезжаю оплачивать. Смотрю на это все, наплачусь три дня и приезжаю назад. Переселенческие, слава Богу, дают.

Семья большая. У мамы много внуков, правнуков. Всегда мы все к ней в село приезжали. Там природа, на травке во дворе разместимся. На выходные съезжались, а теперь никого. Я приезжаю, проведываю. И она сидит, ждёт, когда вот это всё закончится, чтобы к ней кто приехал.

Сначала она была где-то далеко. Я уже была на пенсии. Меня попросили работать уборщицей в горгазе. Я согласилась, поскольку работать люблю.

Я проработала год и заработала отпуск в четырнадцатом году во второй половине мая. У нас в Марьинке кто в частном секторе живут, видели ночью зарево. Но я-то не вижу. Я в квартире сижу, смотрю телевизор. Еще нигде не стреляли.

И детки говорят: "Мама, у тебя отпуск. Давай поедем на море все вместе, донецкие, мы – три семьи получается. На море побудем, оно перемирится."

Я обзваниваю все занесённые в телефон номера подружек, никто не берёт трубку. Взяла Вера и говорит: «Что? Ты уехала на море и спрашиваешь, как у нас дела?! Мы все по подвалам!».

Она случайно вышла за чем-то во двор, выскочила и бежит опять в подвал. А мне всё равно не верится. Этого «страхіття» я не видела, но, когда уже начали смотреть в интернете - именно наши дома, двор, школа. Рядом снаряды были во дворе, где внук учился, садик.

У меня дом пятиэтажный. В торец попал «Град», и трещина пошла по потолку, и вот из-за этого постоянно заливает. Но я плачу за квартиру. Три месяца прошло, еду опять.

Экономлю здесь на квартире, я ж за жилье плачу, полностью коммуналку здесь и там оплачиваю. Экономлю свет. С фонариком на кухню выхожу другой раз попить водички, не включая свет. Воду включу, чтобы она капала, так счетчик не крутит. Потому что это ж всё просто с копеечек. Ждёшь эту пенсию. Придет ночью сообщение [о получении пенсии], целую телефон. Эйфория три дня. Я люблю всё оплатить, а потом жду двадцатого числа переселенческие. Думаешь, хоть бы не отменили их. Я каждый месяц боюсь, чтобы не отменили, что же я тогда буду делать?

Конечно, всё хочется стереть, но оно в памяти осталось насколько хорошо, что, когда я еду Марьинку, я цепенею. Я здесь прожила уже два года и не могла осмелиться поехать домой.

Но когда приезжаю, а где-то стреляет, мы же на линии разграничения – у меня ноги подкашиваются. Я медленно хожу, смотрю на это всё разбитое. Мечтаю, чтобы все это закончилось. Нужно деток поднимать.

Мамочке в ту войну, в Отечественную, было 14 лет. Она сама из Марьинки. И немцы во дворе были, стоял их танк, она такое пережила. Но это в то время, а теперь вот это. И никто к ней не ездит. Мечтаю, чтобы соединились семьи и желаю всем мира и здоровья.