«Весь кошмар я видела из окна машины Скорой помощи»

Вера Леонидовна жила в Мариуполе и работала там врачом "Скорой". Почти до середины марта она продолжала работать: искала среди трупов на улице людей с признаками жизни и пыталась их спасти. Она никогда не сможет забыть весь тот ужас, который ей пришлось увидеть

Я жительница Мариуполя, находилась в городе до 24 марта. До 12 мата работала в скорой помощи врачом, помогала вывозить раненых военных и гражданских. В это время дома были мама и 12-летний сын. Дом сильно пострадал. В квартире вылетели двери и окна. Что сейчас с моим жильем, не знаю.  

24 февраля в 4 утра мне позвонил сын, который учился в мединституте в Харькове, и сказал: «Мама, нас обстреливают». И в этот же момент я услышала взрывы у нас. Он начал собираться в бомбоубежище, а мы здесь начали волноваться. 25 февраля я ушла на сутки на работу. Работали мы сутки через сутки. Весь кошмар я видела из окна Скорой помощи.

Нам удалось выехать из оккупированной территории в Украину через Россию, Литву, Латвию, Польшу. Где-то 20 мая прибыли в Ивано-Франковск. Встретились со старшим сыном, который сбежал туда из Харькова. Затем с ним, мамой, младшим сыном и котом приехали в Киев.

Очень сложно было пройти фильтрацию. Сначала я была категорически против этой унизительной процедуры, поэтому мы так затянули с выездом. А потом получилось, что через Запорожье стало невозможно выехать. Пришлось проходить фильтрацию в Бургасе. 

Что такое фильтрация? Маме моей повезло, ей 73 года. У нее просто взяли паспорт и записали ее данные. Это у меня, как у преступника, снимали отпечатки пальцев, фотографировали с левой и с правой стороны. Еще на российской таможне проверяли очень серьезно. Смотрели в телефоне мои фотографии. На одной из них – муж в вышиванке. По этому поводу возникли вопросы. Интересовались, почему у меня есть контакты ОБСЕ. Забрали паспорт, закрыли одну в комнате. Такое психологическое давление было. Но все же выпустили. 

Когда я находилась в Мариуполе, телефон заряжала на работе, там генератор был. За водой ходила к водоканалу, отстаивала очереди, пока очень близко не начались обстрелы. Когда выбило окна, вся вода, которой мы запаслись, замерзла. Приходилось снег растапливать. Готовили на костре.

Окна вылетели, когда разбомбили роддом, который находился напротив нашего дома. Все в квартире замерзло. Сидели в двух шубах. Ребенок мой все время находился в ванной. Мы ему там постелили в надежде, что три стены защитят от взрывной волны. Мы жили на втором этаже. В подвал не спускались, практически сутками сидели возле лифта. 

Работая в скорой помощи, насмотрелась многого. Искали, где труп, а где - живой человек. Трупы оставляли на дорогах, потому что надо было хотя бы живых быстро отвезти в больницу. Со временем больницу захватили оккупанты. И ситуация усугубилась так, что страшно было из подъезда выйти. Тогда я перестала работать. 

Сейчас работаю на Скорой помощи в Киеве. Старший сын теперь здесь дистанционно учится, младший ходит в школу. Снимаем квартиру. Очень хотим вернуться, потому что не в своем городе очень некомфортно. Живем только надеждой, что война закончится нашей победой и мы сможем вернуться к себе домой.