«Та война была не с детьми, не с мирными»

Я родилась в Донецке, на Смолянке. В три годика у меня мама умерла. Отец был с Кубани – отправил меня к своим сестрам. Привез меня уже, когда здесь женился, в семь лет. Только привез меня – война началась. Отца забрали на войну, а я жила по чужим людям.

Это моя земля, это мое все. Я здесь и работала. А во время войны как я работала! Косилка прицеплена к трактору, и косили, а я сбрасывала с косилки. Я работала уже девчушечкой. Все время работала.

Тогда война была, но мы ее не чувствовали. Война была где-то с кем-то, но не с нами, не с нами была война, не с детьми, не с мирными людьми. Не так, как сейчас, куда попадет. Такого не было тогда. А теперь разве это война? Встали бы наши родители, посмотрели, такого в мире не было и не будет, наверное, больше. Не знаю, что это делается.

До войны я жила в Старомихайловке, за Красногоровкой. А как муж умер, дети все в Красногоровке в квартире, заработали – на заводе работали. И продали мой дом и купили мне квартиру недалеко от себя. Так я стала красногоровской. Уже 17 лет, как в Красногоровке живу.

Как я встретила эту войну? Ой... Сидели в подвале. А тогда уже надоело сидеть, ноги отекают. И я [говорю]: «Давайте разойдемся, уже три часа, четвертый час, наверно, не будет ничего, пошли». Ну, пошли. И только я поднялась на четвертый этаж, а летом, 13 июля, 13 июля – это я никогда не забуду, документы одни в руках – и все. Поднялась на четвертый этаж, так оно как бабахнуло, и я дальше ничего не знаю.

Зять прибежал за мной, живет в 9-этажке, а недалеко мой 13-й дом. Прибежал за мной. Машина шла на Михайловку грузовая. Он говорит, водитель: «Кому на Михайловку, может, давайте, садитесь». И он посадил меня на Михайловку и отвез меня туда. Там жила его сестра, его родительский дом.

Погибают дети, погибают люди, разрушения. Люди наживали всю жизнь. И оно все пропало за один миг. И теперь как им жить, как им ставать на ноги? За что? 9-этажка, где мои дети жили, не подлежит ремонта, она разбита вся. Моя квартира на пятом этаже: крыша побита, окна все выбиты, балкон снесен.

К такому привыкнуть никогда невозможно. Я ничего не хочу. Я молюсь Богу, чтобы Бог детям и внукам, у меня очень хорошие дети и внуки, чтобы Бог дал им здоровья и всего, чтобы они хоть жили. Они спят сейчас в чужой квартире, платят дорого, и на чужих постелях спят.

Это нельзя забыть, это надо знать всем, что это делать нельзя. Сколько деточек погибло невинных, калеками пооставались.