«Сосед мне говорит: «Все, Ваня, собирайся, началась война»

Иван Николаевич с середины 1980-х работал водителем в Марьинском автодоре, а потом вместе с женой и пасынком уехал в Россию. Пока жили у родни, от их собственной квартиры остались одни камни да щепки. Похоронив близких и вернувшись на родину, мужчина пытается наладить свою жизнь.   

До начала войны я с женой и ее сыном жил в Марьинке. 30 лет проработал водителем автобуса в местном автодоре. А перед самой войной вышло так, что травмировал ногу и оглох немного.

Жена по телефону связывалась со знакомыми, так они рассказали, что в дом наш попал снаряд. Она и говорит: «Мы уже назад не попадем, потому что дом разбили, окна побили, все побили». Немного побыл с ними, работал там, в 2015 году вынужден был вернуться, а они там остались, там оба через время и умерли.

 Когда вернулся, приехал сначала в Курахово, хотел в Марьинку попасть, на дом посмотреть, а мне сказали, что туда не пускают. И куда мне деваться, куда идти? Пошел в Курахово, в горсовет, к мэру города. Показал все документы, рассказал, что к чему, мне дали комнату в общежитии, где раньше садик был. Я и прожил там, пока на пенсию не перешел, до 2017-го.

Пришлось выживать в это время, заработка не было. У соседей по комнатам позычал деньги, чтобы прожить до пенсии. А пенсию получил – пришлось отдать долги.

Позже появилась возможность попасть в родную квартиру в Марьинке. Я зашел, а там все разбито, фотографии и все давно уже сгорело, в квартире ничего нет. Когда я работал, мы стенку покупали, так ее автоматами изрешетили. Дом для жилья не приспособлен, все постреляли.

Сейчас я живу в поселке Керменчик, который раньше назывался Октябрьское. Живу на квартире как беженец. Вынужден где-то искать судьбу свою, так сказать.  Получаю пенсию и помощь для переселенцев – 2950 гривен.

Я мечтаю о будущей спокойной хорошей жизни, чтобы быстрее война кончилась, чтобы я какое-то жилье приобрел. В данный момент у меня его нет, жду компенсацию за разрушенную квартиру.