«У нас внучка родилась в 2014 году. Никто ж не знал, что будет война»

Антонина Михайловна с болью наблюдает за тем, как постепенно пустеет ее поселок, огороды зарастают бурьяном. И все-таки, она надеется, что у них откроется какое-то производство и появятся рабочие места для молодежи.

Когда у нас начали стрелять, молодежь стала уезжать из села вместе с детками. У нас очень много пустых домов, особенно молодые уехали, потому что детям надо учиться. Страшно стало. Некоторые старики тоже уехали с детьми, но мы решили остаться. Всегда же надеешься на лучшее. Жалко бросать дом, землю свою.

Это был очень тяжелый год. Нам четыре месяца не давали пенсию. Мы не знали, что будет. Люди такие дома бросали и уезжали! На нашей улице два двухэтажных дома стоят пустые, огороды все заброшенные, бурьяны растут. Нет развития, все хуже и хуже. Нет работы, поэтому молодежь уезжает куда угодно.

Первые два года мы боялись ходить в лес. Бывало, люди на растяжках взрывались. У нас в поселке провода оборвались, электрик поехал ремонтировать и на растяжке подорвался. Мужчина сидел на лавочке, в него попал осколочек и убил. А еще сколько переживаний у людей и болезни всякие на нервах… А тут еще и коронавирус. Вот и получается, кто заболел, а кто умер. Людей в поселке все меньше.

Нам давали помощь от Фонда Рината Ахметова и норвежскую помощь [NRC]. Муж у меня умер, но все равно дают, так легче прожить. Каждый раз боимся: будет пенсия или не будет? Нет уверенности.

Спокойствия у нас нет. Если кто-то ударил по железу, калиткой клацнул – так сердце и вздрагивает. Вот говорят, что сердце в пятки уходит. Оно у нас, наверное, в голову поднималось, потому что начинало в голове: «Тук-тук-тук! Что делать, куда идти?» Все, кажется, пережили. Дай Бог, чтобы дальше этого не было. Нам надо, чтобы тут что-то открылось, чтобы молодежи было, где работать.

Мечтаем, чтобы был мир, чтобы не стреляли и мы не боялись жить.