«Ты понимаешь, что все перечеркивается в твоей жизни»

Во второй раз бывшая жительница Донецка вынуждена убегать от войны, в этот раз – из несчастного Мариуполя.

Мы с 2014 года по Украине ездим, потому что мы из Донецка. Когда была первая бомбежка аэропорта, мы уехали в Запорожье, потом в Мариуполь, теперь опять в Запорожье. Все было более-менее нормально, но одним прекрасным утром все закончилось.

Мы все, как обычные, люди 23 февраля спокойно легли спать. Муж ушел на работу в ночь. Утром мне стали звонить, что все бахает. В Донецке даже было не так страшно, как в Мариуполе. Я проснулась, не знала, что делать. Было очень страшно. Я сразу собрала документы, побежала на работу. Там было как-то более-менее спокойно, но мы просто не знали, что делать.

Потом все начало летать, свистеть, нам казалось, что очень рядом ложится. Ты понимаешь, что все перечеркивается в твоей жизни. А 4 марта началась конкретная бомбежка со всего что только можно.

Тогда, 24 февраля, мы думали, что это пару дней продлится – и все. Так было в 2015 году на Восточном. Там несколько дней что-то происходило, и все закончилось. Мы думали, что сейчас немного побабахает, и все закончится. Еще у нас не было информации, есть ли эвакуация, есть ли «зеленые коридоры». Я была у своей подруги, и мы вообще не понимали, что нам делать.

У нас было два варианта: или выезжать на Донецк, или в Украину. Мне нужно было выезжать на подконтрольную территорию. 

Выехали благополучно. Было все разбросано, боялись на что-то наехать. Выехали на Мелекино, там стояли уже россияне, проверяли просто все, что можно. Мужчин раздевали догола, проверяли татуировки. У нас проверяли татуировки, телефоны, все картинки смотрели, фото. Когда на блокпостах стояли парни из Донецка, они смотрели паспорт мужа, у него прописка донецкая, и они сразу паспорт закрывали. Но больше всего было страшно, когда приезжаешь на блокпост – и там стоят русские. И вот мы приезжаем в Пологи, они проверили у мужа просто все что только можно.

Когда мы выехали изначально из Мариуполя, нужно было найти бензин нашим товарищам. И пока искали бензин, мы встретили парня, который сказал: «У меня дома есть 10 литров, этого хватит, чтоб доехать до Бердянска и там заправиться». Удивило, что он дал нам бензин и не взял никаких денег, ничего. Это, конечно, тронуло.

Мне уже 32 года, и я второй раз лишаюсь всего, что у меня было. Запорожье – это перевалочный пункт, и мы не знаем, что дальше делать. Мне очень страшно, если заберут мужа воевать. У меня двое детей, и я боюсь остаться без мужа. Это просто тупик. Снимать жилье стоит очень много денег, хорошо, что у нас были хоть какие-то сбережения. Наверное, вот именно это очень повлияло на семью. Мы привыкли к режиму, что я на работе, муж на работе, дети в садике, в школе. А теперь я в растерянности и боюсь что-то начинать сначала.

Сейчас работы у меня нет, потому что двое детей, их не с кем оставить, садики и школы не работают. А муж устроился на «Запорожсталь» по контракту.

Хотелось, чтобы все закончилось быстрее. Мы просто воюем с товарищем, у которого не все в порядке с головой, поэтому когда это закончится, даже не представляю.