«Сын панически боится самолетов, взрывов, шума какого-то»

Марина Анатольевна увезла детей подальше от взрывов и авианалетов, но у младшего сына страх никак не проходит

Я из Дружковки, работаю в больнице младшей медсестрой. Мне 47 лет, у меня трое детей у меня: два сына и дочь. Сейчас мы у сестры в Краматорске живем.

Мы были на работе в реанимации. В пять утра услышали взрывы, выскочили на улицу. Услышали, что «Скорая» не одна, и тут девчонки с приемного покоя кричат: «Давайте готовьтесь, одевайте перчатки! Везут много раненых - оторваны конечности!» 

Воду в больнице, слава богу, еще с 2014 года свою пробурили. Был прилет в больницу к нам, но мы так и работаем, никуда не выезжали. А сидеть было страшно. Половина коллектива уехала, но людям нужно же как-то оказывать помощь, и операции делать нужно. Стариков много осталось. 

Мы с мужем решили бурить скважину. Стариков много вокруг нас осталось, и брат мой начал помогать: мы делились едой, мы делились водой. Было приятно, что люди сплотились. Все выходили, делились друг с другом, пекли хлеб,  передавали пирожки – ну, кто что.

Раньше я сменялась, а муж уезжал на работу, и дети могли эти полчаса или час посидеть дома, а сейчас он боится оставаться и просит, чтобы муж завозил его на работу. Он просто панически боится самолетов, взрывов, шума какого-то. Дочь более адекватна, ей 14 лет. А старшего сына я уже не видела полтора года, он в Харькове.

У нас и полиция, и блокпост недалеко возле дома, а сестра на запад уехала и предложила пожить у нее, посмотреть за квартирой. Тут потише местность. Но когда я иду на сутки, то оставляю детей у кумы. За что-то жить нужно.

Мне кажется, что война никогда не закончится. Как будто наша жизнь проходит мимо нас, нет будущего у детей. Мы хоть что-то видели, а они – нет. Очень тяжело. Я молюсь богу и верю, что он для нас лучшее придумает. Хотелось бы, чтобы это все закончилось мирным путем, и все было, как раньше - я уже не жду лучше.