«Осколков больше, чем полведра насобирали во дворе»

Нина Владиславовна с большим трудом уговорила родителей выехать из-под обстрелов. Недавно они с мужем наведывались в родное село и видели, что их дома уже непригодны для жилья

Я из Донецкой области, из Волновахского района. У нас две семьи: отец и мать, а также я с мужем и детьми. Сама я родом из Киевской области. Все предки отца жили в Мариуполе, в Ялте. Мама у меня русская. Отец был военослужащим. Нас в семье двое: сестра старшая и я. Когда папа вышел на пенсию, мы в начале 90-х переехали в Донецкую область. Там я закончила школу, поступила в Донецкий госуниверситет. Работала в госадминистрации. Потом перехала обратно в Киев. Познакомилась с мужем. Мы усыновили двух деток. У нас была квартира. Мы брали ипотеку, выплатили, купили машину. Все было хорошо. 

Когда в 2014 году все это началось, я просила родителей переехать оттуда. У мамы глаукома, она слепая. Сказала, что не сможет уехать. Мы продали квартиру и переехали к родителям в 2019 году. Дети там пошли в первый класс. У старшего ребенка инклюзивное обучение. Ему необходима помощь специалиста. 

Мы жили недалеко от школы. Рядом - поликлиника, магазины, вся инфрастуктура. Это поселек городского типа. Все было очень красиво. В центре только положили плитку, сделали дороги. У нас поликлиника была новая. 

Ночевали в подвале. Все не помещались, потому что он был старый. Муж оставался на улице, а я просила его заходить. Осколков насобирали больше чем полведра во дворе. И в порог прилетало. Сестра через огороды от нас жила. У нее тоже были повреждения.

С марта, когда начались боевые действия в Волновахе, мы все слышали. У нас пропал свет где-то в начале апреля, а выехали мы в конце апреля. Родителей смогли забрать только через пять дней. Мы все не помещались в машину, но они не очень-то хотели ехать. Были я с мужем, моя сестра и двое детей. Взяли только вещи первой необходимости. 

Мы сейчас в Кировоградской области. Живем в частном секторе. У нас тут родственников нет. Были знакомые родителей. Они вместе служили. Но мужчина умер, осталась одна женщина, уже пожилая. На оставшиеся у нас средства мы приобрели этот дом. Но он нотариально не оформлен, потому что не приватизирована земля. А сейчас, во время войны, земельные кадастры закрыты. Здесь условий никаких не было: ни туалета, ни отопления. Все пришлось делать с нуля. В кухне вообще земляной пол и дыры. Крысы, мыши без конца бегали в доме. 

Мы ездили домой в ноябре. У сестры дом практически разрушен. В нашем окон нет, двери выломаны, крыша частично пробита, внутри все мокрое. Конечно же, разворовано все. Там мыши бегают, все сгнило, заросло… Было прямое попадание в подвал. 

Родителей вывозили ребята, местные жители, под бомбежками - в редкие минуты, когда были перерывы между стрельбой. Мы обращались и к военным, и к волонтерам, и к ГСЧС. Нам говорили, что ходили к родителям, но они отказывались выезжать. На самом деле такого не было. Никто даже не заходил к ним.  Соседи выехали. У них место было в машине, но, как оказалось, сейчас такое время, когда каждый сам за себя. Все показали свою настоящую суть. 

Жаль, что мы живем в такое время. Нет возможности ребенку должным образом помочь с реабилитацией. Теряется год за годом. Мы пережили очень много. Это ужасно, когда нужно готовить еду, а нет света, газа. У нас дома была печка, мы топили углем. Газа не было, была электропечь. Мы готовили на костре лепешки. Бегали в укрытие, слушали, куда летит, и прятались. Кто этого не прочувствовал и не пережил, просто не поймет. Люди уже различали, из чего стреляют и куда. Некоторые там так и живут в укрытиях. Еще несколько человек из местных там остались. К этому привыкнуть,  мне кажется, невозможно, но люди привыкают… Или им некуда ехать, или же просто не хотят оттуда уходить. Но целого там уже ничего нет.