«На детскую площадку попали снаряды, людям во дворы»

Сколько жили под обстрелами – Галина уже точно не может сказать. Помнит, что долго, что постоянно бегали прятаться в подвал, что на их глазах от осколков погибали люди. Да и сама женщина не раз попадала под пули. Во время войны умер муж, и Галина осталась одна.

Очень хорошо помню, как все началось. Я находилась дома. Конечно, стрельбу мы слышали еще с лета 2014 года. Мы смотрели по телевизору, когда еще в Славянске была война, и нам казалось, что это нас не касается. Мы живем в шахтерских поселках. Что и кого здесь может привлечь? Да, мы смотрели, как люди прятались, но к нам это как-то не доходило.

А когда уже линия фронта продвинулась к нам, то начались перестрелки тяжелой артиллерией между Первомайском и Попасной. Оно стреляло туда-сюда, но к нам не долетало, в стороне было, ближе к центру.

В первый раз это все случилось в конце августа – начале сентября 2014 года. Я пошла в магазин, смотрю – появились солдаты. Пришла домой, рассказала об этом мужу – и тут мы вдруг слышим, как летят и свистят над головой снаряды, мины 120-е, как потом уже мы узнали. Они начали разрываться примерно в том направлении, где находились солдаты. Они летали над головой, от этого даже шуршали листья высокого орехового дерева. Было очень страшно, потому что раньше мы не ощущали того, что взрывается у нас. В Попасной и Первомайске стреляли, был слышен грохот, а здесь уже ты ощутил все на своей шкуре.

Потом это уже стало в порядке вещей, пошло уже почти каждый день. Я уже и не помню, сколько времени велись эти обстрелы. Упало тогда мин десять. На детскую площадку попало, людям во дворы.

Прятались мы у соседа в погребе. Убрали заборчик, чтобы можно было забегать. У нас погреб был непрактичный, в веранде, по лестнице опускался. А у соседа он был входной, с кирпичной лестницей. Вот там мы и прятались, до определенного времени.

Потом мы нашли жилье, на Театральной: люди оттуда повыезжали, и там был трехэтажный дом. Там мы проживали, а домой приходили кормить животных между обстрелами.

У нас поселок маленький, и гибель любого человека была трагедией, потому что в памяти остается на всю оставшуюся жизнь. Было так, что ребенка убило, на глазах у его дедушки. Смерти всех людей в поселке запоминаются, потому что мы знали всех этих людей, поселок небольшой, все всех знали.

Хорошо было, когда не стреляли, когда перемирия были. Но их практически и не было. Одно перемирие было перед Новым годом в 2014-м, наверное, полмесяца не стреляли. Мы с мужем перешли из того дома, где мы прятались, в свой дом. Муж начал смотреть телевизор, а я кормила животных. Слышу – уже первая мина прилетела. Я ему кричу: «Выключай телевизор, убегать надо!» А он, наверное, не услышал – замешкался, я уже забежала в погреб, а он минуты через 2-3 прибежал за мной.

Снаряд упал около нашего дома. От обстрела у нас повылетали все окна, осколок залетел прямо к нам в дом, размером с яблоко. И запомнилось, конечно, когда «Грады» стреляли. Это было очень жутко. Две недели не было обстрелов, а так ничего хорошего не вспоминается, только все плохое.

Я уже просто не выдержала, и мы выехали из города на время. Переезд происходил как раз после обстрела «Градами». Нервная система уже не выдержала, я была в истерике. В той квартире, где мы жили и прятались, тоже повылетали стекла. Удар был с одной стороны, а волна шла по всем окнам. И это было во всех соседних домах, в конце января 2014 года. Это было очень жутко, и мы приняли решение уехать в Северодонецк.

Жили мы в гостинице, хотели снять жилье в Северодонецке, но по цене оно оказалось такое же, как и в Киеве. Я медик, устроилась на работу, так как там была нехватка медиков. А муж себя там не нашел. Поэтому он вернулся домой раньше меня, когда еще обстрелы были. Потом и я рассчиталась и приехала обратно.

Часто не было света. Из-за этого мы не могли топить котел, готовить на электрической печке. Мы разводили костер на улице – это было незабываемо. Денег нам не платили, мы жили на подножном корме. Я выращивала помидоры, кабачки, какую-то копейку зарабатывала. Помню, как оладьи на костре пекли, а как раз начался обстрел. Больным соседям помогала, уголь носила.

Обстрелы еще были, это было в 2015 году – сильные и не сильные. Но как-то уже со временем их меньше становилось, а потом уж на нет все сошло. В нашем поселке нет обстрелов, а вот в Золотом-4 проходит линия фронта, солдаты стоят близко напротив друга. Слышно, как стреляют, бывает, что залетают пули.

В этот период у меня умер муж, разрушилось все, что было в моей жизни до того. У меня был дом, я делала там ремонт, я строила какие-то планы. А потом все рухнуло. Дом этот мне пришлось продать, за копейки просто, чисто символически. Я осталась одна. Я, конечно, не связываю смерть мужа с войной, он болел. Но все равно в этот момент все произошло. Мы вместе сносили все эти тяготы, стрессы, вместе прятались, вместе убегали. Но остаться одной, когда не завершилась еще эта война – это очень сложно, очень страшно.