«Мы искали продукты в разбитых магазинах»

Сергей выживал, как мог, в оккупированном Мариуполе. К счастью, все уже позади. Он пережил это и теперь в Киеве помогает людям, которые пострадали от войны.

Мне сейчас 24 года, когда началась война мне было 23. Я жил в Мариуполе.

Утро первого дня войны я помню относительно тихим, спокойным. Хоть и были слышны выстрелы и взрывы, все ехали на работу. Ничто не предвещало особой беды. Где-то часам к 12 дня мы стали понимать, что начались военные действия, и все очень плохо.

А потом были голод, холод, отсутствие воды, постоянные бомбежки и днем, и ночью. Спать было невозможно из-за страха и холода. Я спал в трех штанах, трех кофтах и трех курточках, укрывался одеялами. Было нечем топить, мы разогревали еду на улице на кострах, приходилось рубить деревья. Жгли бумаги всякие, книги – это тоже ценности.

Пока была возможность, воду добывали из речки, кипятили ее. Потом использовали и как техническую, и как питьевую. Когда обстрелы усилились, к речке уже было невозможно подойти. Мы собирали дождевую воду либо топили снег и точно так же использовали. За едой приходилось ходить по магазинам. К сожалению, не за покупками. Магазины все были разбиты и разгромлены. Мы собирали какие-то остатки, с миру по нитке.

Мы выехали вместе с нашими друзьями, с которыми живем на одной площадке. Забрали кошек своих. Физически, слава Богу, никто не пострадал. А душевно, морально есть определенные трудности. Моя младшая сестра боится взрывов теперь, даже в другом городе. Когда тревога или какой-то прилет, она пугается. У моих друзей шестилетний ребенок - он сразу начинает плакать, ночью просыпается. Сейчас с ним работают психологи. Это очень плохо сказывается на детях. Я эмоционально устойчив, на мне это никак не отразилось, разве что на состоянии здоровья немного. Не критично, это все лечится, но довольно неприятно.

Люди выезжали из соседнего дома. Рассказали, как планируют ехать. Это все разошлось в виде слухов. Мы же не знали, что творится за городом и вообще в стране.

Мы ехали на свой страх и риск по маршруту, которым с нами поделились. Видели разбитые машины с мирными жителями. Тела погибших были. Дорога от Мариуполя до Бердянска в мирное время занимает около двух часов. Тогда она заняла целые сутки. Из Бердянска в Запорожье мы ехали трое суток, потому что нас очень долго держали на российских блокпостах.

Россияне проверяли меня, потому что я парень призывного возраста. Сначала выясняли почему не служу. Искали у меня на теле татуировки, раздевали догола на улице в минусовую температуру. Женщин и детей не трогали, только мужчин.

Мы забрали с собой мою бабушку семидесятилетнюю. Она вместе с нами выехала. Младшая сестра выехала. Друзья выехали с двумя детьми: одной девочке шесть лет, другой – двенадцать.

Бабушка перенесла дорогу очень плохо. Она пожилой человек, инвалид. У нее есть проблемы со здоровьем. А дорога дорога была долгой, ей было тяжело. Дети пережили выезд нормально, спокойно. Когда мы выехали из Мариупольского района, не было взрывов. Поэтому они успокоились, все было более-менее стабильно.

Мы забрали свою кошку, друзья – свою. Наша кошка на такие долгие расстояния никогда не ездила, она испугалась, испортила все вещи, в которые ее укутали. А другая кошка ехала спокойно.

Сейчас я в Киеве. Я по профессии юрист, работаю в благотворительном фонде «Право на захист». У меня здесь были друзья. Они жили вдвоем, позвали меня к себе. Я переехал к ним, в итоге нашел работу, сейчас живу тут. Потому что в том городе, где живут мои родители, работы нет.

Я пережил это благодаря моим друзьям. Они не бросили меня, мы общались все это время. Я сейчас в благотворительном фонде помогаю таким людям, как я, преодолевать психологические нюансы всякие. Общаюсь с ними на разные темы, стараюсь их поддержать. Так мне самому легче воспринимать то, что было и то, что еще может случиться.

Я думаю, что война закончится не раньше, чем в конце 2023 года. Я верю в то, что будущее будет счастливым, пусть и менее беззаботным, чем наша жизнь до войны. Верю, что мы будем жить под мирным небом. И наконец-таки я хочу вернуться в свой город. Потому что для мариупольца не побывать на море – это уже большой удар.