«Люди горели в квартирах заживо»

Ольга Викторовна пережила в Мариуполе тяжелые события, но хуже всего ей было от того, что многие знакомые были рады приходу русских

Мне 63 года, я родилась и выросла в Мариуполе; жила и детей воспитывала в Мариуполе. Работала в детском саду 20 лет, семь лет работала в театральном кружке на Комбинате Ильича. Двое детей у меня и двое внуков.

Война застала меня в Мариуполе. Внучка позвонила 24 февраля рано утром и рассказала, что русские бомбят Гостомель и Киев. Тут же позвонила дочь и сказала, что нужно срочно покупать билет в Киев и выезжать. Билетов не было, поэтому нам пришлось остаться в Мариуполе. За полтора года до войны умер мой муж, поэтому когда начались обстрелы, я ушла к приятельнице, чтобы не оставаться одной. Через неделю туда прилетел снаряд, у нее повылетали все окна. Мы перешли жить ко мне.  

Мой племянник носил еду лежачим бабушкам из нашего дома, чтобы они не умерли от голода.  Умерших хоронили возле речки. Мой сын за всю свою жизнь столько не хоронил людей, как тогда в Мариуполе. Один русский удивлялся, говорил: «Когда вы успеваете выносить мертвых из подъезда и хоронить?».

Когда в наш район зашли рашисты, то возле каждого подъезда расставили ДНРовцев. Они били по нашему дому из танков. После этого обстрела у меня не стало ни окон, ни балкона. С верхних этажей спускались жильцы, и мы в одном общем тамбуре сидели по 11–15 человек, прижавшись друг к другу.

Нам стали выдавать «гуманитарку». Мы записывались, стояли в очередях и получали еду. Готовили на костре, а в это время безостановочно летали снаряды.

Она готовила на костре. Когда начали стрелять, она забежала в подъезд и пуля попала ей прямо в голову. У каждого своя судьба.

По нашему дому стреляли со всех сторон. Россияне наступали, а наши защищались — это война. Многие считают, что их дома разбили «азовцы». Я так не считаю, потому что «азовцы» восемь лет у нас были. Они тренировались рядом с моей дачей и за восемь лет никого не обидели. А теперь вдруг они стали фашистами - бред.

Ми решили уезжать из Мариуполя 13 апреля. Нарвались на российскую фильтрацию в пути. Сын откупился от них. Забрали у нас на блокпостах фонарики, электронные часы. Мы кое-как добрались до Киева. Сейчас снимаем однокомнатную квартиру.

Когда мы выехали из оккупации, сыну сделали операцию на сердце, поменяли клапан. Потом ему сделали еще одну операцию. Он не хотел оперироваться, но другого выхода не было.

Когда присоединили Мариуполь к россии, кто-то из моих соседей уехал в россию, кто-то в Израиль, а кто-то остался дома. Я верю в то, что Мариуполь будет наш, и я смогу вернуться домой. Но я не представляю, как мне жить рядом с теми людьми, которые благодарили путина за то, что он сделал. Я слышала это собственными ушами.