«Когда прозвучали первые взрывы, люди не поняли, что происходит»

Виталий жил возле Фельдман Экопарка. Люди в его поселке мирно жили и даже не представляли, что однажды проснутся между двух огней

Я работаю на железной дороге машинистом локомотива. Жил с семьей в поселке Лесном Харьковской области. Это рядом с Экопарком Фельдмана, в 30 километрах от российской границы. Мы 24 дня оставались дома после начала войны и многое пережили. Но мне не хочется рассказывать о себе. У меня на локомотиве был Адам Фергюсон из The New York Times, он делал репортаж о том, как работают люди во время войны. Это очень интересный человек, он ездил по всему миру, был в горячих точках, был подбит на вертолете. Он писал мне письмо и был в моем локомотиве, но я ему отказал в интервью, потому что для меня моя личная история не так уж важна. Я лучше расскажу о людях, которые были рядом со мной с начала войны.

Мы жили в поселке Лесное и даже не думали о том, что может случиться война. Поэтому, когда рано утром 24 февраля рядом с поселком прозвучали взрывы, люди не поняли, что происходит. В этот день я был на работе и ехал дамой. У меня в машине оставалось около пяти литров бензина, и я решил, что заправлюсь утром, перед тем как везти ребенка в школу. Но в школу мы уже не поехали.

У нас не было ничего: ни света, ни газа, ни связи, ни воды, ни еды. Возможности выехать тоже не было, потому что машины на трассе расстреливали. Со мной была семья: ребенок, жена, родители, животные.

Я всем сердцем благодарен главе поселкового совета Гололомову. Этот человек под прямыми обстрелами гранатометов, рискуя собственной жизнью, привозил в поселок воду, еду, медикаменты. Благодаря ему люди не умерли от голода.

Еще один житель нашего поселка, хозяин небольшого продовольственного магазина, просто раздал все, что было в магазине людям, чтобы они какое-то время смогли продержаться.

В поселке было двухэтажное здание, в подвале которого люди прятались от обстрелов с детьми и домашними животными. Это было очень трудное время. Однажды из-за продуктов случилась драка. Волонтеры привозили нам еду, которую готовили для таких регионов как наш на западе Украины. Просто такие же люди, как и мы собирались дома и готовили вареники, еще что-то. Волонтеры привозили провизию под обстрелами, выгружали на детской площадке на теннисном столе и сразу уезжали. Жители нашего поселка уже сами все делили. И вот дошло до того, что начали драться за еду, в суете перевернули стол, и все, что привезли волонтеры, упало не землю.

После этого одна семья взялась принимать продукты и делить по списку между семьями поселка поровну. Молодой парень Леша со своими родителями все делил и разносил людям по дворам. Были пенсионеры, очень пожилые люди, которые даже не могли приходить за едой сами.

Леша разбирался в электронике. В поселке не было связи, и он смастерил какой-то усилитель сигнала. К нему все ходили, чтобы позвонить родственникам.

Трудно сказать было это намеренно или случайно, но факт остается фактом. Наш дом тоже разбила ракета. Но это уже и не важно.

В Фельдман Экопарке были голодные животные. Территория Экопарка была очень большой, поэтому работники пришли к нам и попросили ребят помочь раскидать сено для животных. Ребятам нашим дали машину «скорой помощи» с крестом, чтобы было видно, что это спецтранспорт, и они поехали кормить животных.

Конечно, мы пережили большой стресс. В подвале, где мы прятались от обстрелов, было холодно. Дочка читала. Мы собирались семьями, рассказывали друг другу какие-то истории, чтобы отвлечься. В таких экстремальных обстоятельствах человек словно обнажается – сразу видно, кто каков внутри. Хотя и к этому люди привыкают.

У нас в поселке была одна молодая девушка, она вела асоциальный образ жизни. Но ведь все равно человек и моя жена ее подкармливала. Девушка в определенное время выходила на порог своего дома, я шел мимо и отдавал ей банки с едой, а она возвращала мне пустую тару. И вот однажды я передал ей еду, отошел от дома метров на 15, как вдруг в крышу ее дома прилетела ракета. Я ничего не понял: взрыв, хлопок, всюду пылевой туман. Я подумал: блин, а там же Галя в доме! Когда пыль постепенно осела, я увидел, что Галя ползет на животе – она выбралась из дома и осталась жива. Вот такая судьба.

Когда военные пришли и объявили, что нужно срочно уезжать, чтобы спасти детей, мы выехали. Выезжали второго апреля, рискуя жизнью. Мы жили у белгородского шоссе - это прямая дорога до границы. На расстоянии выстрела уже были русские войска. Мы могли ехать как в россию, так и в Украину. Многие уехали в россию. Это их выбор. Мы уехали на территорию, подконтрольную украинским войскам.  В машине ехала моя семья, родители, две собаки и вещи, которые смогли поместиться.

Мы жили в постоянной опасности, но даже к этому привыкли. Когда мы приехали в Харьков, для нас было шоком, что здесь работали магазины, а в магазинах был хлеб. Мы просто не понимали: мы думали, что по всей стране ситуация примерно такая же, как у нас в поселке. А здесь вода шла в кране, свет был. Да, звучали тревоги, но все работало, аптеки были открыты.

Мы ведь не знали, что происходит. Связи не было. Мы видели ракеты, которые летели на Салтовку, видели дым, а как обстоят дела, не знали. Было «сарафанное радио»: кто-то что-то услышал, придумал, додумал. Но достоверно мы не знали ничего.

Сейчас я в Харькове, я работаю здесь. Жена с дочерью в Полтаве. Когда есть возможность, я приезжаю к ним в Полтаву. Домой не могу ездить, для меня это тяжело. Я туда езжу, как на кладбище.

История движется по спирали. Война не может длиться вечно, но что будет и как - непонятно. Сейчас мое будущее – моя работа. Это мой фронт. Наше депо разбито, было много проблем из-за того, что Харьков прифронтовой город. Мои близкие и друзья сейчас на фронте. Мы встречаемся, помогаем им. Словом, живем в тех обстоятельствах, которые есть сейчас.

А еще я хочу сказать, что благодарен Фонду Рината Ахметова за помощь. Для меня ценно, что в такой тяжелой ситуации кто-то позаботился о моей жене и ребенке, дал им продукты. И дело не только в еде, но и в том, что человек не остался в стороне от чужого горя и поддерживает сотни людей, семей.