«Дома рядом горели, и мы понимали, что нужно спасать жизнь»

Под сплошными обстрелами мариупольцы не могли даже выйти из подъезда или перейти улицу. Каждый день видели смерть и думали только о том, как спастись

Мне 45 лет, я замужем, у меня есть взрослая дочь, ей 23 года. Мы из Мариуполя, 20 лет проработала на Заводе Ильича.

В полшестого утра мне позвонила дочь из Киева и сказала, что началась война, нас бомбят. Испугалась, плакала. Через пару минут мне перезвонила двоюродная сестра. Первый день мы еще на работу поехали. Там нам сказали, что завод консервируют, и всех отпустили на 14 дней.

Самое трудное - понимать, что мы в окружении, и быть без связи. Я не понимала, что с детьми. Начались авиаудары. Люди не понимали степень опасности, не понимали, что происходит.

Многие просто погибали от снайперов, от снарядов, потому что кого-то хотели увидеть, что-то передать. Мы были оторваны от мира, не могли выйти из подъезда, перейти на другую улицу и не понимали, когда это закончится и как вообще действовать в этой ситуации.

Еды и воды не было. Были какие-то запасы. Мы перебрались в частный дом, нам еще было более-менее. У соседей была буржуйка, мы на улице готовили. Ребята ходили к кринице под обстрелами.

Мы выехали 16 марта. Уже 13-го трупы людей на улице валялись, их никто не убирал, творилось нечто ужасное.

Шокировало, что бомбили с неба. Даже не шок, а выброс адреналина. Мы уже не обращали внимания. Дома рядом горели, и мы понимали, что нужно спасать жизнь. Когда видишь рядом смерть, о ней не думаешь. Думаешь, что нужно спасать себя, своих родителей, выбираться из города живыми.

Когда накрывали «Грады» и осколки, мы прятались в подвалы. Когда накрывают залпы, тело и душу сковывает, и состояние как замороженное. Когда накрывает со всех сторон, спасения нет. Повезет или нет - надежда только на Бога. Повезло, дом целый. Благо, что когда был прилет, у нас выбило только стекла, и никто не находился в доме.

Мы начали думать от том, что нужно как-то выбираться из этого ада. В машинах повылетали стекла, поэтому когда ехали, заклевали их полиэтиленовыми мешками.

Эвакуации из Мариуполя не было, люди выезжали сами. Собрались четыре машины, сгруппировались, и мы поехали через Приморский район, потом выехали в направлении Мелекино. Мы переждали утренний обстрел, в девять часов был промежуток между авианалетами. Через море мы выехали из города, добирались двое суток до Запорожья.

Мы выехали в Днепр, потом вернулись в Запорожье. А родителей отправили в Одессу - там у дедушки родная сестра в трехкомнатной квартире.

В Запорожье постоянные обстрелы, муж очень тяжело реагирует, я постоянно его успокаиваю. Здесь есть работа, хотя бы есть за что существовать. Когда звучит сирена, нас это напрягает. Поначалу мы там всех шорохов пугались, при каждом звуке вскакивали, но постепенно, за два месяца, мы немного успокоились.

Я понимаю, что война не закончится не сегодня, не завтра и не до конца года. Это зависит от многих обстоятельств, не только от наших ресурсов, от политики внешней и внутренней. Нужно крепиться, не падать духом, верить, что это все-таки закончится и Украина победит, у нас другого выхода нет.

Хотелось бы видеть радостное будущее, чтобы наши дети, внуки, правнуки жили в мире, любви и согласии.

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/