Истории, которые вы нам доверили
Переселенка Ирина уехала из Донецка с летними вещами, выживала с мамой благодаря огороду и перестала строить планы на дальнейшую жизнь. Как и тысячи людей, вынужденных из-за войны оставить родной дом, девушка всеми силами ищет душевный комфорт и уверенность в завтрашнем дне.
Я родилась в маленьком шахтерском городке Новогродовка Донецкой области. С восьмого класса и до начала военных действий я проживала в Донецке. Мы туда переехали вместе с матерью и старшей сестрой.
Начало войны
Если говорить о войне, то для меня война – это в первую очередь потеря дома, потому что мы были вынуждены сорваться с места и уехать в далекие дали.
До войны в моей жизни все складывалось отлично. Была любимая работа, я строила грандиозные планы и буквально за несколько месяцев до войны планировала покупку машины и отдых за границей. Все было расставлено по полочкам. В принципе, я понимала, где я буду находиться через пять лет, через десять. У меня были большие планы, но потом пришла война…
Первый день войны, конечно, запомнился. Для меня это было, когда вооруженные люди из Славянска вошли в Донецк. В тот день я сдавала последний экзамен. Я шла в институт и увидела очень много военных непонятной наружности без опознавательных знаков с автоматами. Было непонятно, что происходит. В институте я увидела, что приехала техника и стоит на военной кафедре в третьем корпусе ДПИ [Донецкий национальный технический университет].
Моментально заклеили бумагой окна, чтобы студенты не видели того, что происходит на военной кафедре. В тот день по всему Донецку распространилось просто множество этих людей в военной форме, без опознавательных знаков, как их называют «зеленые человечки».
Отпуск на 9 месяцев
Это был последний толчок, и я поняла, что надо собирать вещи и бежать как можно дальше. Я так и поступила. Сдала последний экзамен, взяла отпуск на работе и поехала к маме в Святогорск. Поехала на две недели, думала, что за это время все успокоится.
Но отпуск затянулся. С работы позвонили и сказали, что начались военные действия и предприятие остановилось. Оно находилось в городе Снежное, там все и начиналось. Мой отпуск затянулся на девять месяцев.
Больше всего запомнилось, когда периодически возвращалась в Донецк. ДПИ переезжал из Донецка в Красноармейск [совр. Покровск] и мне нужно было забирать документы и переезжать вместе. С этим были проблемы – документы не хотели отдавать. Это было как раз в период активных боевых действий.
Обстрелы
У меня квартира находится в так называемом «красном квадрате» возле железнодорожного вокзала и площадки. Больше всего запомнилось, когда летели «Грады» и было две-три секунды, чтобы спрятаться в коридор в ванную. Было ясно, что с третьего этажа мы бы не успели добежать даже в подвал. Запомнилась эта собранность, когда слышишь звук первого снаряда, чем бы то ни занимался, бросаешь все и бежишь.
Моя сестра все это время провела в Донецке и никуда не выезжала. И вот ее реакция была пугающе страшной. Она мгновенно вскакивала, собиралась и бежала. Я ещё не успевала осознать, что происходит, а она уже стояла в коридоре, где нет окон и ничего, присевшая на корточки с закрытыми ушами. Вот это, наверное, самое страшное.
Своими глазами, слава Богу, мне ничего видеть не приходилось. Но слышать приходилось многое. Слышала прилеты рядом в заправку, когда снаряд прилетел, слышала, когда стреляли по нашему району. Звуки прилетов ни с чем не перепутаешь. Об этом хотелось бы забыть…
Потеря работы
Если говорить о том, как война повлияла на нашу жизнь, то, наверное, стоит рассказать, что, когда мы переехали с мамой в Святогорск, девять месяцев жили без средств к существованию. Я была в бесплатном отпуске, соответственно, никто зарплату не платил, у мамы не было пенсии. С работой ясности не было, каждый месяц мы созванивались с руководством, нам говорили, что вот-вот все закончится и мы вернемся.
Наше предприятие было в Снежном, мы перерабатывали породные отвалы. Если бы не война, никогда в жизни я оттуда бы не ушла.
Переселенцы
Была стабильность и уверенность в завтрашнем дне, а потом резко все кончилось. С сумочкой летних вещей и котом под мышкой я оказалась в Святогорске. Собиралась ехать на две недели. Прошел месяц, второй, закончилось лето, начались холода, а у меня все те же двое шортиков и две футболочек.
Нас, переселенцев, очень было хорошо видно среди других людей, потому что в ноябре только переселенцы ходили в шлепках резиновых и теплых носках. Не было обуви и одежды, не было ничего, и денег не было. Кое-как огород кормил и хватало денег на еду.
Помощь
Я пошла работать в пункт гуманитарной помощи. Сначала мы раздавали продукты помощи Рината Ахметова, потом перешли на вещи. Одевали людей в вещи, собранные по всей Украине.
И там, конечно, насмотрелись мы много чего. Например, когда среди зимы приезжает мужчина в одних трусах, обмотанный полотенцем, и говорит: «Оденьте во что-нибудь, потому что начался обстрел, мы прыгнули в машину и еле успели унести ноги. Мы даже не знаем, что с квартирой, что с соседями, что вообще происходит». И таких историй там просто масса.
Гуманитарную помощь мы получали. Мать у меня инвалид второй группы, 1963 года рождения, она получала гуманитарную помощь от Фонда Рината Ахметова. Это, наверно, единственный фонд, который давал гуманитарную помощь стабильно, постоянно. Благодаря ей мы эти девять месяцев прожили, потому что раз в месяц у нас был продуктовый набор.
Новая жизнь
Стало ясно, что мое предприятие не заработает, и в принципе там работать было нечему. Я поехала и рассчиталась. Это, наверное, был последний или предпоследний раз, когда была в Донецке.
Как только я рассчиталась, мне предложили новую работу в ДТЭК. Это была моя первая какая-то стабильность после этих военных активных действий.
Я попала на Добропольскую ЦОФ, работала там два года. Потом переехала в Павлоград на ЦОФ Павлоградскую, где живу и работаю по настоящее время.
Вернуться домой очень бы хотелось, но вернуться в тот Донецк, который был до войны. Сходить на «Донбасс Арену», пройтись по улице Артема, по Университетской, по магазинам. Но то, что видела я когда приезжала домой за документами или по каким-то другим проблемам – это не тот Донецк. Возвращаться туда, во что он превратился сейчас, нет никакого желания. Во-первых, это небезопасно для жизни, потому что там до сих пор стреляют. Пески, аэропорт – они, по-моему, никогда не замолкают. А во-вторых, там нечего делать.
Перемены
Если говорить о том, как война повлияла на меня и на мой там быт, то за девять месяцев мы научились выживать без средств к существованию. Такой опыт не проходит даром, и после этих событий нет никакой уверенности в завтрашнем дне. Я не могу строить планы на год, на два, на пять лет вперед, я не могу дать гарантию, где я окажусь завтра или через год. У меня нет дома, потому что дом остался там.
Чувства безопасности у меня и быть не может. Когда сильная гроза и рядом бьет молния, то в первый момент думаешь, что прилетел снаряд. О молнии вспоминаешь уже потом, когда от первой секунды эмоции пройдут: «Какой снаряд? Я же в Павлограде, тут же нет войны. Это, наверное, молния».
Счастье – когда ты живёшь своем доме и у тебя есть, куда возвращаться. Ты живёшь и уверен, что завтра не придёт хозяйка арендной квартиры и не скажет: «Простите, я её продаю, у вас есть неделя, чтобы съехать». Дом, в котором ты можешь сделать ремонт на своё усмотрение, купить технику, которая тебе нужна, и мебель, которая нужна, а не которая тебе досталась, и ты не имеешь права там ничего делать, потому что жильё не твоё.
Нет никакой уверенности в завтрашнем дне, нет дома, никаких таких якорей. Скитаешься от одного города до другого, ищешь свой угол, а угла нигде найти пока не можешь…
При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:
Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/
Другие истории
