Скок Ольга, 42 года:

У нас было освобождение Краматорска. Настало мирное время. Было много военных в городе, но уже дороги восстанавливались, здания. Школы работали. Жизнь вернулась нормальная, люди вернулись. И тут обстрел через полгода.

Это был обычный день. Был февраль 2015-го. Такой же, как сейчас. Я сегодня буквально шла по тому месту. У нас там есть напоминания – маки стоят на том месте, где был обстрел, где люди погибали. Был такой же день, такое же солнышко, всё так же.

Мы шли на работу, у нас был обстрел. Мы живем по центральной улице. Выше, буквально на 200 метров, дом попал под обстрел, стекла были выбиты, был обесточен дом.

Я работаю в районе поликлиники. Я шла по улице, и в санатории были открыты двери. И слава Богу, что было время забежать, потому что обстрел начинается очень резко. Ты не можешь к нему подготовиться ни психологически, никак… Сколько бы с тобой ни провели бесед, и сколько не говорили.

Реакция людей очень разная. Гуляют люди с колясками, ходят дети, взрослые. Ты спокойно идешь по улице и буквально 5–10 секунд и начинается обстрел. И тебе надо принять правильное решение: то ли стоять, то ли ложиться. Одна мама сказала: «Ну, сказали, ложиться, я и легла». И пока она ложилась, она получила ранение. Ты не успеваешь сосредоточиться.

И вот февраль месяц 2015 года. Мы с детьми выходим гулять. У нас была миссия – пройтись по городу и зайти в больницу. Мы просто вышли, просто шли, просто общались, спешили. И поняли, что что-то происходит не то. Начал нарастать гул и начался обстрел.

Люди начали прятаться. Мы шли почти по центральной улице, улице Дружбы. Мы замешкались. Рядом была аптека, еще какие-то постройки. До поликлиники было метров триста, и мы подумали, что успеем добежать. Я была с двумя детьми. Когда мы бежали, видели, что некоторые люди падали возле больницы.

Старший ребенок побежал быстрее, мы с Алисой замедлились. И когда мы подбежали к больнице, она очень ойкнула: «Ой, мам, я бежать не могу». Я ее подхватываю, и мы забегаем в поликлинику. В поликлинике был хаос. Люди раненые, крики. Все свистело, гул нарастал. Поликлиника детская. Мамы, дети, крик. Вся эта паника была в течение 10 минут. Потом начали оказывать первую помощь тем, кто сильно пострадал.

Возле нас была пожилая пара. Бабушка была ранена, а дедушка возле нее крутился-вертелся. И к бабушке никто не подходил, так как оказывали прежде всего помощь молодым. И сколько мы сидели в травмпункте – два часа – она просто сидела. И мужчина истекал кровью, сидел рядом с нами…

Скок Владимир, 42 года:

В этот день нам устанавливали газовые счетчики. В больницу должен был идти я, это всегда моя была обязанность. А в этот раз нам ставили счетчики, рабочие задержались, поэтому я сказал жене: «Идите». И в тот момент, когда они вышли, я стал на кухне и в окно смотрю. Я вначале не поверил. Увидел вспышки – раз, два. У меня восьмой этаж, обзор очень хороший.

Я схватил мобилку и судорожно стал названивать. Минут, наверное, 10 ответа не было. Я забыл, кому в итоге дозвонился. Первое, что мне сказала жена: «Ранили Алису. Мы сейчас в больнице». Я дома оставил младшую, сказал: «Вика, сиди». На машину и бегом туда, в поликлинику.

Мне в поликлинике сказали, что они в травмпункте. Это рядом. Я быстро туда залетаю, вижу свою Аню, которую не ранили. Говорю: «Аня, все успокаиваемся, давай домой, там младшая, Вика. Ты должна ее успокоить». А Алиса сидела в травмпункте, вокруг раненые были, женщина была убитая. Военных было много, раненые. Просидели, наверное, полчаса, может, больше, уже подзабыл. Сделали рентген, перевязку. Я отвез их домой.

Кость не задета, нас успокоили. Осколок прошел навылет. Сказал врач: теперь вам ездить только на перевязки.

Чернецкая Алиса (дочь):

Я не то что ходить не могла, я просто ногу разогнуть не могла. Как цапля была, прыгала на одной ноге. Но потом мама сказала, что если я не буду пытаться наступать на нее, то я еще долго не смогу ходить. Постепенно я начала сначала разгибать ногу, она очень болела.

Когда делали операцию на ноге, она болела аж до колена, и казалось, что было бы легче, если бы ампутировали. Но потом прошло. Я начала наступать на ногу, потом ходила так, волоча ногу за собой.

Мама Ольга:

У меня двое приемных детей, и это случилось именно с приемным ребенком, поэтому это еще, наверное, тяжелее. Когда с твоим ребенком случается, ты как-то реагируешь по-другому. У меня муж есть и моя биологическая дочка.

У нас были знакомые, семья, которая взяла деток на воспитание. Мы с ними близко общались. И через полгода мы с мужем начали спрашивать, можем ли мы взять одного ребенка, спасти, помочь. Это было еще до войны, было все хорошо, были мирные времена. Мы взяли ребенка.

Дети получились у нас одного возраста и пошли в первый класс. Мы как раз дочку взяли за неделю до первого класса. А потом спустя годик мы решили взять еще одного ребенка. Мы поняли, что два ребенка одного возраста – девочки, им очень не хватает еще одной сестрички.

У нас появляется Виктория. Мы ее брали совсем маленькой. Если Алиса пришла в 7 лет, то Вика – в 4,5 годика. Были у нее свои особенности, потому что детки имеют отклонения психические и физические. Надо время на реабилитацию. Приемные дети даются тяжелее и в психологическом плане. Твои биологические дети, они твоя плоть и кровь, и ты их чувствуешь. Приемных деток надо возвратить в жизнь. Чтобы они не чувствовали себя лишними, отщепенцами, а это труд. Надо изо дня в день перезагружать их сознание.

У Алисы психическая травма сохраняется. Я вижу по ней. Мы идем по городу и вдруг где-то гул или резко что-то падает – мы всегда приседаем. Потом мы смеемся с ней и переходим на другие темы. Но есть такой момент. Она ездила в лагерь летом и говорит: «Пролетали военные самолеты. Я сразу упала под лестницу. Это у меня такие автоматические реакции». А потом говорит: «Когда я встала, все дети смеялись. Никто так не отреагировал, у одной меня такая реакция. И, мамуль, что делать с этим?» «Ничего, – говорю. – Может, со временем это пройдет». Очень хочется верить, что в будущем это не отразится на ее жизни.

Владимир:

Реально, насколько я вижу, общаюсь, только Штаб Ахметова помогает, гуманитарная [помощь], пакеты раздают. Это, по-моему, единственные. Может, еще кто-то есть, но мне не приходилось слышать. Им огромное спасибо. Сами они меня нашли, позвонили на мобильный телефон, предложили на выбор лагерь. Выбрали Запорожье. Прекрасная организация, я даже на работе всем своим хвастался и говорил, что и билет организовали, и встречу. Приехал ребенок довольный.

Алиса:

Была одна девочка Юля. У нее очень серьезные травмы. На ноге мышца вот эта, где икры, полностью ей там снесло ногу. На руках у нее были ожоги, травмы. И я поняла, что ей было еще хуже, чем мне. Там две девочки маленькие были, я в основном с ними была. У них тоже мам не было. А у одной девочки не было ножки до колена. Я с ними постоянно нянчилась, бегала. Они с бабушками приехали, бабушкам тяжело. И я, чтобы на свою болезнь не обращать внимания, с детками занималась. И им хорошо, и мне не страшно.